Иван Батанин "Чтоб жить, смеяться и любить"

Transcript

2. ББК ISBN
3. 3 (об авторе без обиняков) В нём гармонично уживаются производственник и поэт, его форма и состояние души противоречат воз- расту в паспорте, он мог стать желез- нодорожником, а стал горняком... Но вот уже восемь десятков лет живёт он в полной гармонии с окружающим миром, ни жалея ни о чём. Это замечательный человек – Иван Батанин. Пятьдесят шесть лет роднят Ивана Тимофеевича с Со- ликамском. А родился он тоже на Урале – в селе Горскино Свердловской области. После окончания школы реши- тельно сдал документы в Свердловский электротехниче- ский техникум железнодорожного транспорта. Но семья жила небогато, чтобы учить сына в большом городе, да и мама развела руками: мол, куда ты от нас далеко, такой маленький? А Иван и впрямь был невелик: до полутора метров тогда не дотягивал и весил 39 килограммов. Но сначала ослушаться не решился. И когда поехал по пу- тёвке, которой премировали за отличную учёбу, в област- ной город, зашёл в техникум, чтобы забрать документы. «Очень жаль, – сказали ему там. – У вас «Похвальный лист», хорошие оценки, мы вас уже приняли...».
4. 4 Расстроился? Скорее всего, да. Но, вернувшись домой, ощутил такую тягу к учению! «Нет, – подумал Иван. – Буду поступать!». Поехал в Челябинск к тётке и, взяв с собой для уверен- ности её дочку, отправился в Копейск. Приём документов практически везде уже закончился, и в одном парень- ку посоветовали попытать счастья в специальном гор- но-техническом училище. Оказалось, что туда действи- тельно не опоздал. И Ивана, вопреки правилам, наряду с детьми Почётных и погибших шахтёров приняли без обязательного экзамена по Конституции СССР 1936 года. ...И вот уже он уже одет в форму (учащимся выдавали и повседневную, и парадную) и приступил к учёбе. – В училище была полувоенная дисциплина, – вспоми- нает Иван Тимофеевич. – Подъём в шесть утра, линейка, исполнение гимна СССР, зарядка и – за парты. Поначалу, бывало, посмеивались над маленьким дере- венским пареньком. У них в Горскино свой диалект был. И Иван многие слова произносил забавно для окружаю- щих. К примеру, говорил не «на лОшади», а на «лошадЕ». – Иногда от строгой дисциплины да от тоски по род- ным мне, свободолюбивому, так горько становилось, хоть плачь, – рассказывает он о том периоде. – И пожа- ловаться некому. Смотришь в окно и думаешь: убежал бы отсюда куда угодно... Но учился Иван сразу на отлично. Вскоре появилось много друзей, начал заниматься штангой, ходить в стрел- ковую секцию. Добивался высоких результатов.
5. 5 ...Так и пролетели годы учёбы. Направили выпускника в Копейскую шахту. Там приняли проходчиком, уже вы- дали спецовку... Перед тем, как выйти на работу, Иван пришёл «доло- жить» директору училища: дескать, устроился, всё нор- мально. А тот ему: «Мы диплом с отличием для чего тебе дали? Нет денег на дорогу в институт? Так я тебе дам. На- работаться ещё успеешь». Собственно, этими словами он и решил дальнейшую судьбу вчерашнего студента. А Иван почти сразу отправил с товарищем документы в Пермский горный институт. Приняли без экзаменов. Учёба давалась легко... И вот уже дипломированный специалист едет в Соли- камск, куда его распределили после вуза. Первое место работы – карналлитовый участок калий- ного комбината. В коллективе молодого горного мастера встретили тепло, дружелюбно. Работа была не из лёгких, но интерес к профессии не пропал. Спустя три года Ивана Тимофеевича назначили горно-техническим инспекто- ром Пермского окружного Госгортехнадзора, а ещё через три года главный инженер Игорь Комшилов предложил стать его заместителем по технике безопасности. Был ещё трёхлетний период, когда Иван Тимофеевич для того что- бы выработать подземный стаж, вернулся к обязанностям горного мастера – только уже на участке № 4. А в 1986-м возглавил в объединении «Сильвинит» отдел охраны тру- да и промышленной безопасности. И работал до 2001 года, даже когда уже официально был на заслуженном отдыхе.
6. 6 Это отнюдь не кабинетная работа. Постоянные обсле- дования рабочих мест, оборудования, анализ ситуации. А как тяжело воспринимал Иван Тимофеевич несчастные случаи... Бывало, на нервной почве в больницу попадал – так сердце болью отзывалось. Травматизм, сколько ни бейся, не искоренить. Но борьба с ним должна идти постоянно. – Наша служба разработала положение о системе про- филактической работы по ОТ и ПБ, – рассказывает Иван Тимофеевич. – Этим положением закреплялись функции за каждым инженерно-техническим работником, под- рядчиками. Внедрили в систему общественных инспек- торов. Всё это оказалось результативным. Но, по большому счёту, Ивану Тимофеевичу интерес- нее всего работалось в качестве горного мастера. Он ни- когда не превозносил себя: дескать, я выполнил план. Он всегда подчёркивал, что это – результат работы команды. Казалось бы, производственники не романтики. Од- нако в одном человеке может уживаться и тот, и другой. Иван Тимофеевич с юности писал стихи. Его поэтические строки вошли в сборники «А мир души такой огромный», «Вдохновение», в Книгу о соликамцах – Героях Советско- го Союза, где каждому он посвятил стихотворение, в но- вый альманах, изданный к 588-летию города. А внучка, окончившая Московский государственный университет печати им. И.Фёдорова, сделала дедушке подарок – вы- пустила объёмную книгу его стихов в стильном оформ- лении – с графическими иллюстрациями.
7. 7 Стихи Ивана Тимофеевича – о любви и природе, о дру- зьях и работе, о ветеранах и молодых... Понятные и запо- минающиеся. К слову, пишет он и прозу. Мне особенно запомнился его автобиографичный рассказ «В Басмановском» (в дет- стве Иван учился в школе в этом населённом пункте). Чи- таешь и словно ощущаешь то время, тот воздух, видишь те места... Жена Раиса Васильевна неизменно является первым слушателем творческих находок мужа. – Она и в качестве литературного критика выступает, я к её мнению прислушиваюсь, – улыбается Иван Тимо- феевич. К слову, Раиса Васильевна разделяет увлечение мужа поэзией, она тоже с удовольствием приходит в клуб «Вдохновение». Выйдя на пенсию, Иван Тимофеевич не улёгся с книж- кой на диван, хотя заслужил отдых за столько лет работы. Он окунулся в общественную работу. Стал ходить в со- вет ветеранов, петь в ветеранском хоре, посещать клуб «Интеллект», потом при совете создал поэтический клуб «Вдохновение», который сразу стал пользоваться попу- лярностью. На встречи приходят не только те, кто пишет стихи или прозу, но и те, кто просто любит поэзию, ведь там можно много интересного узнать о великих поэтах, прочитать любимые стихи, послушать других... У клуба большая просветительская роль. Есть у него такие строки, посвящённые пенсионе- рам-новичкам:
8. 8 Слов порой не находим... Жизнь – натянутый нерв. Мы сегодня уходим: Кто – в запас, кто – в резерв. Мы впрягались в работу На ходу, с юных лет, Ощущая заботу Тех, кого уже нет... У себя же он восполнил этот период некой грусти и не- привычности бытия после рабочих будней творчеством и общением. Ну и активность подтверждается ещё и работой на са- дово-огородном участке. Так говорят все сотрудники, кто трудился с Иваном Тимофеевичем – и в шахте, и в управлении. Он никогда не повышал голос на подчинённых, относился ко всем с уважением и пониманием, профессионально решал все задачи. Это действительно не только грамотный инженер с огромным опытом работы, не только творческая лич- ность, но и удивительный человек, обладающий многи- ми качествами, которые сегодня в дефиците. – Раньше и вправду простых, открытых, хороших лю- дей было намного больше, – говорит Иван Тимофеевич. – Даже директор на зазнавался: интересовался, как семья, мог заглянуть к подчинённым в новогоднюю ночь... А со- седи как дружно жили!
9. 9 Больше всего не приемлю в людях зазнайства, когда они хотят показать значимость, которой в действитель- ности нет, Не люблю злых, мстительных. Не сужу никого. Как можно судить других да ещё со- веты давать, как правильно жить. Как – никто не знает. Нужно уметь прощать и понимать, снисходительно от- носиться даже к людям без определённого места житель- ства. В Англии, к примеру, для бездомных предусмотрели автоматы, выдающие тёплые носки, пачку печенья. Че- ловек может сломаться от большого горя или быть обма- нутым: как тут судить? Вообще мне всегда везло на хороших людей: коллег, соседей... Главное ведь – никому не делать того, чего сам себе не пожелаешь. Чем больше на свете будет добрых людей, тем жизнь станет лучше! О чём мечтается Ивану Тимофеевичу в его восемьде- сят? – Друзья бы подольше жили... – говорит он. А мы пожелаем автору этого сборника жизни долго- й-долгой и такой же насыщенной, доброй и интересной. Ольга ПРОЗОРОВА, член Союза журналистов России
10. 10 Наша дочка – Леночка. «Был я когда-то красивым и юным...» В ожидании нового похода. Жена Рая.
11. 11 1970 г. Малая помощница – дочка Леночка.
12. 12 Дочка Лена в развилке берёз.
13. 13 Гагра. «Белые камни». Мама Рая с дочкой Леной.
14. 14 Белоруссия. Хатынь. Скульптура «Непокорённый человек». Гагра. Море. Шторм.
15. 15 2017 г. Среди участников хора «Родные напевы». 1978 г. Вышли на субботник: начальник карналлитовой закладки И.М. Полупанов, заместитель главного инженера по ТБ И.Т. Батанин, главный механик Л.С. Иваненко.
16. 16 Сидим утром с женой на кухне, завтракаем. На завтрак – яйца, сваренные вкрутую, кофе с молоком. Я задумался о том, что при варке в каждом яйце происходит малень- кая смерть зародыша, и говорю: «Рая, а ты не знаешь, динозавры откладывают яйца или другим способом раз- множаются?» . Она с усмешкой говорит: «Не знаю, сей- час пойду, посмотрю...». Я включил компьютер и нашел соответствующий сайт. Динозавры жили в Меловом пе- риоде, 50-60 миллионов лет назад. А кладку яиц нашли во Франции в 1859 году. На 100 лет позднее – в Китае, в пустыне Гоби. Вот такой анекдот. Это было лет двадцать назад. У нас гостила внучка Аня. Мы ехали на своей машине в сад – на Ключики. По доро- ге «подхватили» женщину из старых садов. Едем, разго- вариваем... Разговор зашёл о том, что Анна Николаевна в свои 80 лет очень хорошо сохранилась. Мы спросили у внучки: «Анюта, скажи, бабушка Аня хорошо выглядит?». Анюта внимательно посмотрела на неё и молвила: «Она старая и некрасивая». Бабушка сразу изменилась в лице, а мы готовы были провалиться сквозь землю. Вот такие дела.
17. 17 Он жил в Басманово, у своих родственников. Мы с ма- терью ходили в ту деревню: она читала заупокойные мо- литвы по умершему. Пока читала, мы с Полей, который жил рядом, сидели на берегу речки Беляковки. Он расска- зывал про свою жизнь. Мне было лет восемь, а ему уже за тридцать. Он рассказывал, как плавал по Беляковке: – Когда её запрудили – возвели плотину, – я находил до- ску, ложился на неё грудью и плыл. Плыть было легко. Ког- да натыкался на берег, отталкивался от него и плыл даль- ше. Течение на пруду незаметно, поэтому я плыл и плыл... Долго, около часа, пока не натыкался на сваи моста. Там я останавливался и выходил на берег. Дорогу домой я знал. А одежду искал на том месте, где её оставлял. Всё равно незрячему трудно найти место, где разделся. Так вот место я нашёл, но одежды там не было. Вдруг я услышал девичий смех. По голосу узнал соседку Марусю. Я был нагишом и, застеснявшись перед ней, закрыл руками свою плоть. А Маруся смеясь, протянула мне мои штаны и потяну- ла куда-то. ...Я медленно шёл за ней. Вскоре она меня толкнула, и я упал на свежескошенную траву. Не давая мне опом- ниться, она навалилась на меня грудью и начала цело- вать. Мне было непонятно, чего она хочет, но её игривые руки уже завладели моим детородным органом, и я лёг на неё. Дальше смутно, но помню, что вошёл в неё с боль- шим трудом. Понимаешь, у неё в том месте было, как ве- ретеном ткнуто. И нам было хорошо... Прошло какое-то время, Маруся кинула на меня мою одежду, поднялась и ушла. Больше она ко мне не подхо- дила, а я всё ждал, что найдет меня. Ведь я её полюбил, а она, наверное, стыдилась слепого, боялась, что люди её осудят.
18. 18 Я отправился на прогулку в Клестовский лес. В районе первой горки навстречу мне попалась группа подрост- ков-старшеклассников – три парня и девочки. Они были веселы: толкались, смеялись, обнимались. Когда мы уже разошлись метров на двадцать друг от друга, я услышал какой-то шум падающего предмета. Оглянулся – и уви- дел, как один из парней поднял ком снега и пытается его на что-то поставить... На этом месте стояла вылепленная кем-то с большой любовью Снегурочка. Уголки глаз, чёрные ресницы и бровки, шарфик из блестящей гирлянды создавали ска- зочный образ снежной красавицы. И вот эта красота была разрушена... Я крикнул: «Что вы делаете, изверги?». Подростки по- бежали прочь – мне с больной ногой их не догнать. Ка- залось бы, ничего страшного не произошло: по весне Снегурочка всё равно бы растаяла. Но настроение упало. Думаю, не только у меня, но и у того, кто вылепил сказоч- ную диву, да и у других людей, любовавшихся ею в лесу. Страшно, что у этой «братии», разрушившей Снегу- рочку, с такими поступками возникнет ощущение без- наказанности, и неудивительно, если вскоре они пойдут ломать кресты на могилах. Вот такая история.  3.01.2016 г.
19. 19 Это было ещё при советской власти. Солдат-срочник Петров служил в одной из воинских частей г. Соликамска. Однажды, находясь в увольнении, он познакомился с девушкой, которая жила в частном доме недалеко от места его службы. В то время в части ждали генерала, и увольнений не давали. Петров решил уйти в самоволку, чтобы навестить свою пассию. Дождавшись отбоя, он взял с собой сапоги и в одних портянках прошёл мимо дремлющего дневаль- ного. Тихо выйдя из казармы и выбравшись из части че- рез проём в сломанном заборе, поспешил к своей люби- мой. Постучал в окно. Девица была дома и впустила его. Объятия были недолгими, и через минуту, раздевшись наголо, они уже лежали в объятиях друг друга. Спали не- долго. Под утро Петров оделся в темноте и, наскоро по- прощавшись, вернулся в часть. Дремлющий дневальный его не заметил. В 6 часов утра старшина вошёл в казарму и крикнул: –Подъём! На зарядку становись! Петров, как и другие, в трусах побежал в спортзал на зарядку. Построив взвод, старшина подал команду: «Ря- довой Петров, выйти из строя!». Тот вышел, посмотрел на себя и увидел, что все рядовые в синих семейных трусах, а он в женских трикотажных трусиках ярко-жёлтого цве- та. Рядовые засмеялись, а Петров растерялся и не смог объяснить, почему одет не по форме. – Пять нарядов вне очереди, – старшина озвучил нака- зание и дал команду в девять утра явиться к командиру полка для объяснений. А у того была «летучка»: командиры роты, батальонов получали разнарядку на учения, стрельбы, хозработы. Петров вошёл, доложил, зачем явился, и стал ждать ре-
20. 20 шения. Командир полка выслушал его сбивчивый рас- сказ и, обратившись к командирам, сказал: – Посмотрите, какого героя вы воспитали. Уходит, когда захочет, да ещё в трофейных трусах! Не солдат, а клад! Ну, герой! Мало того, что девку опозорил, ты опозорил весь полк и всю нашу доблестную советскую армию. Завтра возьмёшь увольнительную, приведёшь свою девку в часть, и мы сыграем солдатскую свадьбу. Ты понял, Петров? – Понял. – Что ты понял? – Товарищ командир полка, я понял, что трусы надо снимать только с одной ноги, чтобы в темноте ничего не искать. Командиры переглянулись, ухмыльнулись, но рассме- яться не решились. А командир полка, покачав головой, подытожил: – Ну и дурак ты, да ещё какой! Сделаешь, как я сказал. А ЗАГС я беру на себя. Всё, иди!». Вот такая история. 12.11.2016 г. Это было несколько лет назад. В совете ветеранов про- ходило первенство по шахматам, и я там встретил своего бывшего коллегу – горнотехнического инспектора Олега Поварницына, который ожидал свою партию. Мы побе- седовали на разные темы, и когда речь зашла о произ- водстве, он спросил, помню ли я как укорачивали трубу в парокотельном цехе Первого рудоуправления. Конечно, я помнил. Тем более что труба на высоте от 80 до 120 ме- тров была сильно разрушена, и её неоднократно ремон- тировали. А потом было решено укоротить её метров на сорок.
22. 22 – Так вот слушай, – начал Олег. – Работы велись вновь созданной организацией «Союзмонтажстрой», где был участок промышленного альпинизма под руководством опытных специалистов в этом направлении. Звено со- стояло из трёх человек: двух альпинистов – Кукушкина и Соловьёва и механика Воронова, который управлял подъёмной лебёдкой и отвечал за подачу сжатого возду- ха по шлангу наверх. Эта работа относится к работам с повышенной опасно- стью, соответственно, выполнялась по наряду-допуску с разработкой и установлением всех мер безопасности. Рабо- ты велись ежедневно, невзирая на выходные и праздники. Наступил День седьмого ноября. Кукушкин и Соловьёв в монтажной люльке поднялись к месту работы и стали заниматься подготовкой к работе: настраивать отбой- ный молоток, другие инструменты. Кукушкин был с пох- мелья и при передвижении по рабочей площадке, имею- щей ограждение только с наружной стороны, его сильно качало. Воронов посоветовал ему: – Ты лучше посиди, а я займусь делом. Кукушкин ему ответил: – Не боись, земляк, сделаем, как надо! Сегодня празд- ник. Мы похмелимся и начнём работать. Он достал из своей сумки бутылку водки и фотоаппарат «Чайка». Во- ронов посмотрел на него непонимающе. – Ты что творишь? – спросил он и попытался отобрать бутылку у Кукушкина. Тот оттолкнул его и продолжил разговор: – Ведь ты обо мне ничего не знаешь. Не знаешь, что я женат. Живем мы по улице Коминтерна, на Верхнем Больничном. Из моих окон видны и наша труба, и то, как мы здесь кувыркаемся. Недавно жена завела себе любов- ника. Я – на трубу, а он – на неё... Смотрят на меня в би- нокль и радуются, что не могу застать их врасплох.
23. 23 Кукушкин взвёл затвор фотоаппарата и продолжил: – Летом Света отдыхала в Египте, в Хургаде, и привез- ла фотографии Красного моря. Сказала, что познакоми- лась с лётчиком из Перми, который тоже там отдыхал. «Знаешь,– говорит, – такой нахал! Обнял меня и сказал: сейчас, мол, мы сделаем селфи. И снял нас обоих на фоне моря. – Я им покажу селфи и Хургаду! Если буду жив, сегод- ня же убью этого гада. Вчера звонит и говорит: «Можно Свету?» Я передал трубку жене, и она сказала, что напра- шивается завтра в гости. Значит, он точно у нас. Ну я им покажу! С этими словами Кукушкин небрежно накинул цепь монтажного пояса на контур заземления, взял в левую руку открытую бутылку водки, в правую – фотоаппарат и внатяжку повис над дымоходом, опираясь ногами на ды- моход трубы. Непристёгнутая цепь внезапно сорвалась с контура заземления, и Кукушкин вместе с бутылкой и фотоаппаратом свалился в жерло трубы... Всё это Соловьев рассказал комиссии по расследова- нию смертельного несчастного случая с Кукушкиным. Комиссия при обследовании места происшествия уста- новила: «Водка из бутылки была выпита полностью, сни- мок селфи получился нормальный». Это снимок приобщили к материалам расследования несчастного случая.
24. 24 Было начало октября 1963 года. Стояла тёплая, почти летняя погода. Мы с Раей недавно поженились, и нам, мо- лодым, необходимо было запастись на зиму картошкой. Мы уговорили соседа по площадке Фёдора Андреевича Яшагина свозить нас в деревню Тетерина на его лодке с подвесным мотором, чтобы там купить картошку. Для этого надо было пересечь реку Каму из устья реки Усол- ки в районе деревни Тетериной. Погода стояла прекрас- ная. Светило солнце. Мелкая рябь покрывала воду. Кроме нас с Раисой, поехала жена Фёдора Елизавета. Мы ещё не достигли середины Камы, а Лиза испугано «завыла»: «Ы...ы...ы!» Федя говорит ей: «Чего воешь? Скоро при- плывём». Причалили. Полезли по крутому берегу в деревню. На- шли хозяев, которые продали нам десять вёдер картошки прямо в мешках. Спустили полные мешки с кручи «сво- им ходом» и погрузили в лодку (лодка была деревянная, большая – «Камская»). Федя завёл мотор, и мы отчалили от берега. Подул резкий встречный ветер. Нас охватило беспокойство. Лиза не кричала. Мы сидели, не зная, что делать. На середине Камы ветер подул с такой силой, что волны стали перехлёстывать через нос и борта лодки. Мотор окатило водой, и он заглох. Я сел за вёсла и по- пытался грести, но, вырвав уключины, эту затею оставил. Фёдор ведром черпал воду и выливал её за борт. Вода в лодке прибывала с невероятной скоростью. Наши ноги были уже по колено в воде. Одна волна поднимала нос лодки, а идущая вслед за ней – в лодку так и лила. ...Федя всё черпал воду и выливал её за борт, а я грёб, как мог. Страшило не то, что мы скоро окажемся в воде среди огромных волн, а то, что не сможем спасти друг друга, тем более одеты в пальто и фуфайки.
26. 26 Вскоре показался левый берег Камы, лодка стала то- нуть... Хорошо, что уже начиналась прибрежная мель, и мы по грудь в воде протолкали её к берегу. Вышли на сушу. Холодно, нас, мокрых, ветер продувал насквозь. Но мы были живы! Мы были спасены! Выбравшись на левый берег Камы, мы обнаружили стог сена. Попытались зарыться в него, но... так холодно. По- пытка разжечь костёр (у Феди, к счастью, были спички в нагрудном кармане) удалась только с третьего раза. Как только мы отходили от костра, бешеный ветер уносил его вместе с головнями. Федя принёс из лодки картошку, и мы кое-как испекли её. Федя ел картофель вместе с обу- гленной кожурой и говорил нам: «Хряпайте Тетеринскую картошку – вкусная, рассыпчатая!». Мы ели и были рады, что удалось хоть как-то утолить голод. За ночь к нашей стоянке ветром прибило ещё два катера. Мне в тот день нужно было идти на работу в ночную смену. Ясно, что я не смог попасть на рудник, где работал горным мастером, и сделал вынужденный прогул. Начальник рудника (ныне здравствующий) приказом объявил мне строгий выговор и депремировал на 100 %. А при беседе со мной сказал: «Я понимаю, что ты не вышел на работу в связи с обстоятель- ствами, независящими от тебя, но ты понесешь наказание в назидание рыбакам и охотникам, чтобы они рассчиты- вали время и действия независимо от возможных ситуа- ций. Ведь работа – это главное в нашей жизни».
27. 27 Это было где-то в конце июня 1980 года. Мы жили на посёлке Калиец, у парка. Как и у многих других, у нас был сад-огород на Ключиках, и ещё мы сажали картошку на огороде близ Сибирского тракта. Машина у меня была не- исправна, и я поехал в сад на велосипеде. По пути решил посмотреть, как взошла картошка. Оставив велосипед в придорожных кустах, я пошёл на свой участок и увидел, что картошку уже пора окучивать. Возвращаюсь к дороге, захожу в осинник, где оставил велосипед, и что вижу... На полянке, залитой солнцем, лежат четыре серых волка. То, что это волки, я понял сра- зу: не воют, лежат на вытянутых в мою сторону передних лапах. Взгляд умных, серых глаз говорит о спокойствии их обладателей. Под таким взглядом волосы на моей го- лове стали подниматься, фуражка поползла на затылок... Мне стало не по себе. А ведь ещё надо взять оставленный у деревьев велосипед. Не показывая свой страх, я поймал правой рукой спол- зающую фуражку и, подняв её над головой, крикнул: «А ну-ка, брысь отсюда!». Волки – а это была семья: волк с волчицей и двое почти взрослых волчат – нехотя подня- лись и, сделав прыжок-переворот через себя, пошли по гриве, параллельно дороге в сад. При этом они не издали ни единого звука и не сделали ни одного лишнего движе- ния. Мне надо ехать в сад. Волки идут по гриве, а волчата, пробежав какое-то расстояние, высунутся из придорож- ных кустов, посмотрят на меня, едущего на велосипеде, и вновь скроются. До сада я доехал благополучно и с волка- ми больше не встречался. Зайцев видел: один даже жил у нас неделю в смородине, в новом кусте, но вскоре ушёл. Пропал. Вот и всё.
28. 28 Общие сведения Прошло уже более шестидесяти лет с тех пор, как мы окончили Пермский политехнический институт. Нас, троих выпускников горного факультета, направили в город Соликамск. Мы оформились на работу и реши- ли взять положенный отпуск. Один из моих товарищей Борис Банников пригласил меня поехать в Мутиху, где жили его родители и брат. Этот посёлок расположен севе- ро-восточнее города Красновишерска, на реке Мутихе – притоке реки Вишеры. Довольно быстро на грузовой ма- шине мы доехали до Красновишерска. Далее – проплыли на катере с низкой посадкой до пристани Мутиха на реке Вишере, затем прошли пешком до посёлка. Посёлок Мутиха был образован как поселение в 1937 году. Там был создан леспромхоз, где работали 150 пере- селенцев. В посёлке были школа, клуб, сельсовет. По прибытии нас с Борисом встречали его отец Гаври- ла Евсеевич, мать «тётя Аля» и брат Владимир – хорошие, радушные люди. У них на квартире жил ещё учитель Ни- колай Иванович – худощавый молодой человек. Гаврила Евсеевич, глядя на него, сказал: «Николай Иванович, у тебя грудь, как у нашего петуха».
29. 29 Переночевав на сеновале, мы – Борис, Владимир и я – рано утром пошли на охоту. Они – с ружьём, а мне нашли какой-то дробовик. Лес находился рядом с посёлком. Не успели мы пройти и километра, как на кедре увидели белку. Она прыгала с ветки на ветку и «цокала», пыта- ясь отвести нас подальше от дупла, где, очевидно, были бельчата. Борис мне сказал: «Стреляй!». Я прицелился и выстрелил, но не попал. Володя взял у меня берданку, прицелился, выстрелил, но не попал. Я снова взял ружьё – посмотрел, а оно кривое. Так и белка осталась живой, и бельчата при ней. Пошли дальше в лес – охотиться на рябчиков. Охота простая. Борис «свистит» в манок, и рябчик идёт на свист. Выстрел – рябчик наш. Если промах, то, взлетев, улетает. Только «фырр!» – и всё. Я за кустами кричу: «Фырр!». А Борис говорит: «Ты, Иван, не фыркай, а то я иногда стреляю на звук и могу тебя подстрелить». Больше я не пытал судьбу и не фыркал. Кри- вым ружьём я не подстрелил ни одного рябчика, а Борис с Володей добыли аж пять и одного глухаря. Вечером тётя Аля поджарила нам рябчиков. Ужин был отменный! На следующий день мы с Борисом пошли ворошить и сгребать в копны свежескошенное сено. Я подгребал, а Борис метал его в копны. Вдруг откуда ни возьмись к нам пришёл Гаврила Евсеевич. По случаю выходного дня он был навеселе и отпускал шутки: «Борис, ты мало сена на- грёб, а то бы я лёг». Улегся на траву и захрапел. Мы с Бо- рисом скоро закончили работу, разбудили Гаврилу Евсе- евича, взяли его «под белы ручки» и направились домой.
30. 30 Иногда вечером, видимо, чтобы нас попугать, Гаврила Евсеевич рассказывал страшные были про медведей, вол- ков, беглецов с Вишерских поселений – «зеков», отнима- ющих лодки у рыбаков и делающих «долблёнки-брёвна», в которых они лёжа плывут вниз по реке, ища свободы. В один из дней мы поехали по Вишере на рыбалку. По- плыли по реке Акчим, по течению, на двух плоскодонках. В одной – Борис и я, в другой – Володя. Снасти, перетяги, удочки, черви – всё лежало в лодках. Акичм, да и Вишера в этих краях мелкие, и мы плыли в лодках, отталкиваясь ше- стом. Вскоре спустились к месту впадения Акчима в Више- ру. Борис сказал: «Ты Иван, рыбачь здесь, а мы с Володей спустимся на плес по Вишере и там порыбачим. Оставшись один, я закинул удочки и стал ждать поклёвки. Она так и не началась. Приближался вечер, небо затянуло тучами, пошёл мелкий дождь. Поднялся ветер. Прибрежные кусты поры- вом ветра клонило до земли. Лодку, привязанную цепью за кол, мотало из стороны в сторону. Дождь и ветер делали своё дело. Я закоченел так, что зубы стучали. И тут вспомнил рассказы Гаврилы Евсеевича о беглых «зеках», о медведях, которые стоят на Вишерских скалах, кидают в проплываю- щих рыбаков брёвна и в усмешке скалят морды. Мне стало не по себе. Да ещё вдруг от ветра или течения «забормотал» камень, распёртый между двумя валунами. Стало страшно. Я вытащил лодку из воды, перевернул вверх дном и залез под неё. Холодно, сыро и укрыться нечем. Лежу и думаю: «Медведь, выйдя из кустов, перевернёт лодку и достанет меня, «тёпленького». Ни топора, ни ружья, ни ножа. Защи- титься нечем. Я встал, перевернул лодку и вытолкал её на воду. Стало ещё холоднее, а камни близко разговаривают: «Бр-бр-бр», прямо как люди. А медведь если вдруг нападёт, то и в воде меня достанет. Еле дотерпел до утра.
31. 31 ...Вижу, приплыли мои друзья и смеются: «Ну как, Иван, натерпелся страху?» Я говорю: «Хватит, натерпел- ся! Вы бы хоть спички мне оставили, костёр разжечь». А они: «В дождь костёр всё равноне разгорится, да и дров сухих нет». Я рассердился на них: «Всё, еду домой». Они не уговаривали: поезжай, мол. И остались еще порыба- чить. А я собрал снасти, взял шест и начал подниматься по Акчиму... Итак, я отчалил с ночной стоянки и начал подъём по Акчиму. А это непростая работа. Да, работа. И суть её в том, что, стоя в лодке с шестом в руках, надо отталки- ваться им от дна, направляя лодку против течения. При этом течение «отбивает» нос лодки с середины фарва- тера и разворачивает его поперёк реки. Лодка тычется в берега, прибрежные кусты и топляки. Люди с опытом управляют лодкой легко. А пока я преодолел где-то одну пятую пути, женщина успела отвезти в детский сад по- селения Акчима ребёнка и уже скрылась за поворотом реки. Манипулируя шестом и лодкой, я вконец выбился из сил. Тем более что уже сутки я ничего не ел. Зато пил из реки воду в неограниченном количестве. К посёлку Мутиха подплывал уже никакой. Неожиданно я увидел на берегу мальчика лет пяти, который лепил из мокрого песка «город». Я подплыл к нему, вышел на бе- рег и спросил: «Мальчик, как тебя зовут?». «Ваня, – отве- тил мальчик. – Давайте я вам помогу». И, взяв лодку за цепь, потянул её против течения. Как я ему был благо- дарен! Нашёл в носу лодки промокшие конфеты и отдал ему. Да разве можно было чем-то восполнить ту мораль- ную поддержку, которую оказал мне этот мальчуган...
32. 32 А дома, в Мутихе, меня встретила тётя Аля и накор- мила пирожками с капустой. Я ей рассказал о происше- ствии, успокоил, что с Борисом и Володей всё в порядке и пошёл спать на сеновал. В первый раз мы увидели его в мае в нашем саду-ого- роде на Карналлитово. Он был маленький и худой, уже серый, и скакал вглубь огородов – от соседей слева через наш огород направо. На участках, кроме травы, ничего ещё не росло, и зайчику нечем было полакомиться. Второй раз мы увидели его в конце июня. Рассада ка- пусты уже подросла, и зайчик скакал в том же направ- лении: с огорода «левых» соседей через наш в сторону отсутствующего забора на огороде «правых» соседей. Он был уже большой, так как неплохо питался подрастаю- щей рассадой. Солнце светило во всю мощь. Зайчик, поев нашей ка- пустной рассады, перешёл на правый огород и там ещё объел два куста. Со стороны прилегающих северных са- дов прибежала большая немецкая овчарка, но зайти на территорию наших садов не решилась. Только высоко подпрыгивала и громко лаяла. Зайчик, поев молодой ка- пусты, спокойно ускакал в сторону леса. Моя жена ворчала, и я вынужден был оградить капуст- ную грядку стеклянными листами. А сосед справа поста- вил на зайчика две петли из стальной миллиметровой проволоки, привязав их к кочерыжкам капустных коча- нов. «Ты у меня поешь, ты у меня поскачешь в петле», – вопил он на весь сад. В начале сентября зайчик, уже почти взрослый, поя- вился вновь. Об этом нас известила «левая» соседка. А «правый» сосед увидел косого объедавшим кочаны капу-
34. 34 сты на его участке и скорее побежал к тому месту, где заяц обрывал и хрумкал листы, полагая, что он уже в петле. И вот сосед бросился к нему, пытаясь поймать. При этом он обеими ногами сам попал в стальные петли и, падая на грядку, вырвал кочаны с корнем. Ругаясь, мате- рясь, он вытянутыми руками пытался дотянуться до за- йца, который совершенно не боялся и спокойно доедал сорванные с кочанов листья. Подойдя к соседу, я помог ему подняться и освобо- диться от проволочных петель. А заяц, увидев, что нас двое, зигзагами поскакал в сторону леса. Вот такая история про зайчика. Смешная – о нас, лю- дях, и грустная – о зайчике, которому в лесу питаться уже нечем. 01.11.2018 г. Это было в 70-х годах прошлого столетия. На первом калийном руднике все коллективы боролись за звание участков и бригад коммунистического труда. Были на- граждения – как денежные, так и путёвками на курорт. Бесплатные путёвки получили начальник участка Сер- гей Александрович Сенин и бурильщик Иван Васильевич Олейник. Лето. Июнь. Сборы в дорогу. Билеты до Сочи – тоже бесплатные (оплатил профсоюз). Сергей Александрович, несмотря на протесты жены, купил новый габардиновый костюм и прихватил с собой сборник стихотворений Сергея Есенина (уже разрёшен- ного в России). Из Перми до Адлера долетели самолётом, а до Сочи уже добрались на такси. Санаторий «Заря» встретил на-
36. 36 ших героев очень приветливо. Дежурный врач участли- во спросил «Как добрались?». А администратор поселил их на второй этаж – в палату с видом на море. Пожарная лестница и водосточная труба рядом с окном нисколько не мешали прекрасному виду на море. А зелень парка до- полняла чудесный пейзаж горного ландшафта. В воскресенье процедур у отдыхающих не было, и наши герои отправились на пляж. Солнце светило уже вовсю, а волны тихого прибоя, выплескиваясь на песок, с шелестом уходили вглубь моря. Взяв лежаки под наве- сом спасательной станции, Сергей и Иван пошли ближе к кромке прибоя. Устроились возле лежащей на покрывале молодой женщины лет двадцати пяти, задав запоздалый вопрос: «Вы не возражаете, что мы устроимся рядом с вами?». Та передёрнула плечами и ответила: «Места под солнцем всем хватит, если вы и в самом деле настолько любезны, принесите и мне лежак, самой нести его тяже- ловато». Сергей принёс и, устраиваясь поудобнее, пред- ложил: «Давайте знакомиться». Затем, протянув женщи- не руку, представился: «Я Сенин Сергей Александрович». Женщина, блеснув чёрными глазами, тихо промолвила: «Шаганэ... А ваша фамилия в самом деле – Есенин?». «Нет, – улыбнулся Сергей. – Вы не расслышали. Я – Сенин, а не Есенин. А вы в самом деле – Шаганэ? Ведь, насколь- ко я понимаю, Шаганэ Тальян уже под семьдесят лет». «Да, – ответила женщина. – А я её внучатая племянница. И она до сих пор помнит Сергея Есенина, которого уже нет в живых. Он обещал вернуться и не выполнил своего обещания. И как-то в разговоре со мной просила любым способом отомстить мужчине с именем Сергей. А у вас и фамилия схожая... Так что берегитесь...». Сергей криво усмехнулся и ответил, что такая восточная красавица не способна жестоко мстить. «Посмотрим», – ответила Ша- ганэ и отвернулась от Сергея.
37. 37 А Иван в то время уже купался в море. Сергей и Шаганэ тоже решили искупаться. При этом она заплыла далеко, а он, выйдя из моря, лёг на свой лежак и задремал. Вернувшись, Шаганэ не стала ложиться на лежак, а, за- йдя в кабинку, переоделась и собралась уходить. «Где мы увидимся?» – спросил Сергей. «Я отдыхаю в санатории «Искра», рядом с вашей «Зарёй», но там строгий пропускной режим. После ужина на вашей танцплощадке будут танцы, если хотите, там и увидимся...». Вечером Сергей надел свой габардиновый костюм, белую сорочку и повязал модный галстук. Шаганэ он увидел сразу. Она стояла возле сцены и разговаривала с одним из музыкантов. Вскоре заиграла музыка – звучал вальс «Дунайские волны». Сергей пригласил Шаганэ, и они легко закружились в вихре вальса. Сергей все силь- нее прижимал партнёршу, и она не противилась. А потом наклонился к её уху и предложил, перебивая гром музы- ки: «Давай уйдем отсюда. Куда бы ты хотела пойти?. В Сочи полно уличных ресторанов. Я видел один вни- зу». «Хорошо, – согласилась Шаганэ, и они по серпанти- новой дорожке стали спускаться на главную улицу. К уличному ресторану привела тропинка среди кипа- рисов. Там играла тихая музыка. Посетителей было мало. Зайдя в ресторан через решётчатую калитку, Сергей и Шаганэ сели за столик ближе к бару. Подошёл официант и спросил: «Что молодые люди будут заказывать?». Сергей замялся, а Шаганэ заказала армянский коньяк. Официант спросил её ещё о чём-то, она на армянском языке отве- тила утвердительно. «Что происходит?» – недовольно спросил Сергей. «Ни- чего особенного, – успокоила новая знакомая. – Я зака- зала ещё по шашлыку из баранины». Официант налил в фужеры понемногу благородного горячительного напит-
38. 38 ка и пошёл за шашлыком. Выпили «на брудершафт», не закусывая. Вот уже и шашлык на столе. Они сами теперь налили коньяк и принялись за шашлык. Сергей довольно быстро захмелел и крикнул бармену, который руководил ещё и музыкой: «Поставьте что-нибудь «есенинское». Вскоре послышалось: «Клён ты мой опавший...». Сергей и Шаганэ пошли танцевать. Женщина вся вжалась в тело Сергея. Допив коньяк и рассчитавшись за ужин, наши ге- рои вышли в ночь... «Куда пойдём?» – спросил Сергей. Шаганэ промолви- ла: «У меня есть местечко невысоко в горах, где я загораю одна. Что-то вроде смотровой площадки, с которой от- крывается вид на море». Стали подниматься по зигзагообразной тропинке. Ша- ганэ ушла далеко вперёд. Сергей заметно отстал, да и но- вый костюм стеснял движение. Вот и он поднялся на смотровую площадку. Шаганэ, уже обнажённая, лежала на коврике. В свете луны она ка- залась золотой. Её пышные, чёрные волосы едва прикры- вали грудь. Сергей едва поместился на площадке, стоя на ногах. В горах – оглушительная тишина... «Раздевайся, – предложила Шаганэ. – Никуда не годит- ся, когда даме приходится ждать...». Сергей снял костюм и рубашку. Плавки были на верёв- очках, которые никак не хотели развязываться. Он хотел было разорвать верёвку, но и так она не поддавалась. «Оставь, – сказала Шаганэ. – Полежим пока так». Сергей, как он часто делал на пляже, хотел упасть из стойки на руки, но Шаганэ, опередив, сильными ногами встретила его в «полёте» и сбросила с площадки в кусты колючего терновника. Упав с высоты где-то двух метров, Сергей застрял в тер- новнике, как в клещах. От боли он долго не мог прийти в себя. Руки, ноги были ободраны колючками и во многих
39. 39 местах кровоточили. Кое-как выбравшись из кустов, он снова поднялся на площадку. Шаганэ там не было. Вме- сте с ней исчезли его новый габардиновый костюм, туф- ли и кошелёк с деньгами. На площадке лежал только коврик, на котором не- сколько минут назад «отдыхала» обнажённая Шаганэ... Ориентируясь по луне, Сергей стал спускаться вниз. Пройдя по дороге мимо ресторана, в котором они весе- лились, Сергей пришёл к проходной санатория «Заря». Сторож уже отправился спать, и Сергей добрался до сво- его корпуса, по пожарной лестнице поднялся к окну сво- ей палаты. Постучав в окно, он позвал своего напарника: «Ваня, открой!». А, ввалившись в палату, сказал удивлён- ному Ивану: «Вот видишь, провинился Сергей Есенин, а рассчитываться приходиться нам, ни в чём не повинным людям». Хорошо ещё, что Сергей послушался совета жены – деньги разделил на части и положил по разным местам, а документы и путёвку хранил в чемодане. «Шаганэ, ты моя Шаганэ...» У нас в деревне раньше молодые ребята и девчонки зимой «вечеровали» в бане. Девки сидят –кто на лавках, кто на полке, – прядут или вяжут. Ребята семечки грызут. Разговаривают, поют песни, частушки... Вечер только наступает. В бане сумеречно. Коптилку ещё не зажигают, экономят. Оконце в бане маленькое, заиндевелое, свет пропускает слабо. Дед Иван Перфильевич, пока не совсем стемнело, по- шёл за баню и, встав у оконца, начал справлять малую нужду. В бане вдруг стемнело. Одна девчонка говорит подруге:
40. 40 – Нюрка, посмотри, кто там застилает свет. Нюрка поглядела в окошко и отвечает: – Да это дедушка Иван Перфильевич: нос большой, красный, борода и усы. Больше некому быть... Вот такая история. Не хочешь, да узнают. С Колькой мы дружили с раннего детства, лет с пяти. Он жил через два дома от нашего, и мы с ним были, мож- но сказать, неразлучны. Однажды мы сидели на лавочке у ворот дома, где жили мы – бабушка, мама и я. Вдруг откуда ни возьмись два милиционера на пролётке (как потом оказалось, оба не- трезвые). Я говорю Кольке: смотри, мол, как я переброшу желез- ное колесо под пролёткой (обычно мы его катали перед собой с помощью изогнутого прутка или проволоки). И бросил колесо. Видимо, я не рассчитал, и оно угодило в голову одного милиционера. ...Мы с Колькой забежали в наш двор. Он, пробежал по грядкам, засаженным морковью и луком, и – огородами – к себе домой. А я – в избу. Спрятался под лавку, на кото- рой сидела бабушка: благо юбка у неё свисала до пола и создавалось ощущение безопасности. Пьяный милиционер с руганью, револьвером в руке забежал в избу, вытащил-таки меня из-под лавки. – Что это ты делаешь, щенок? – с такими словами он поволок меня на улицу. Тут мать вцепилась в меня и громко закричала: – Помогите! Милиционер отпустил, сказав: – Мать жалко, а то бы застрелил, как собаку. И вскоре уехал.
41. 41 Спустя некоторое время пришёл Колька и спросил у матери, которая была во дворе: – Тётя Поля, а Ванька-то живой? – Живой, – ответила мать. ...Больше мы в милиционеров никогда ничего не бро- сали. * * * Однажды мы с Колькой пошли купаться на пруд. Беляковка – речка мелкая, а тут её запрудили. Мы раз- делись и поплыли на другой берег. А плавать я только что научился. Туда переплыли легко. А на обратном пути я понял, что силы меня покидают. И, не доплыв до берега, дей- ствительно стал тонуть. – Караул! Тону! – закричал я. И Колька, уже переплывший пруд, вернулся. Погружа- ясь со дна, он принялся подталкивать меня с глубокого места к берегу. Спасибо ему, а то бы я утонул... (рассказ Ивана Дмитриевича Мальгина) «Крестили меня в Городищенской церкви. Мне было полтора года, и я мало что понимал. Была зима, праздник Крещения Господня. Отец с матерью и крёстной привезли меня к церкви на санной повозке и в одежде занесли в храм. Священник с большой чёрной бородой вместе со служителями хра- ма подготавливал медную купель и всё необходимое для таинства крещения: наливал воду, зажигал свечи в под- свечниках, разжигал ладан в кадиле... Вскоре всё было готово.
42. 42 Священник перекрестился, освятил воду и приступил к таинству . Мать развернула одеяло и передала меня в его руки. А батюшка , видимо, ночью освящая воду в про- руби-иордани, сильно промёрз, потому хорошо «прича- стился» и теперь не проверил воду в купели. Приняв меня от матери холодными руками, он сильно испугал меня, а когда наклонился, погружая меня в холодную купель, не- вольно ударил по голове тяжёлым крестом, висевшим у него на груди. Я заревел и стал вырываться из его рук. А он всё пытался погрузить в холодную воду. Я испугался и от отчаяния ухватился за его бороду, пытаясь выбраться. Священник схватил меня обеими руками под мышки , я замахал руками, выбил кадило из его рук и сбил свечи с подсвечников в купель. Вода зашипела. Священник, бо- рясь со мной, закричал. Отец стал ругаться, а мать запри- читала. Я голеньким вырвался от них т побежал к выходу. Меня поймали, успокоили, купель наполнили тёплой водой, зажгли свечи в подсвечниках, разожгли ладан в кадиле и окрестили. Об этом мне рассказала мать, когда я был уже школь- ником».
43. 43 5.03.2006 г. Вчера ходили на почту за газетами. У школы № 7 горожане праздновали Масленицу: ходили ряженые, для выступлений – надувная сцена... И пели: «Хочу в де- ревню...». Хотят, а никто не едет. Встретил Б.А. Мелехина, он рас- сказал, как в его родной деревне Масленицу отмечали: весело, на санях-розвальнях с горы катались. А его брат – на ледянках, с крутого берега – к реке. А по тропинке, обледенелой от воды, к проруби спускалась баба с вёдра- ми на коромысле. Брат катился на ледянке вниз, отцов- ская шапка скатилась ему на глаза, и бабу он не увидел – наехал на неё сзади. Вёдра полетели в стороны. Юбка у бабы задралась, и она, вскочив на ноги, побежала с коро- мыслом за братом. Тот, бросив ледянку, дал стрекача – и был таков... * * * Вчера купили медицинский прибор «Русь» – для массажа и воздействия инфракрасным излучением. Надо попробовать его в действии. Прочитал у Пастернака: «Быть женщиной – великий шаг. Сводить с ума – геройство!» По телевизору услышал частушку: «Поимела бригадира, Председателю дала, На работу не ходила, Только водочку пила».
44. 44 11.03.2006 г. Вчера встретил В.А. Ковязина – мы вместе работали на руднике РУ-1. Он часто ездил к И.И. Снеткову, который жил на дру- гом берегу Камы, напротив посёлка Лысьва и промышлял рыбной ловлей. Зимой тоже ловят – ставят сеть и через две проруби проверяют улов, вытягивая сеть веревками. Вот этой зимой, в отсутствии Снеткова, Ковязин с од- ним мужиком решили проверить улов. Он потянул за ве- рёвку из проруби, а тот – «трезвый» – её придерживал. Вдруг Ковязин почувствовал, что верёвка напружини- лась, а это значит, что кто-то большой попал в сеть. Он кричит мужику: «Попусти маленько!». А сам тянет сеть за верёвку. А этот «кто-то большой» стучит головой снизу об лед. Ковязин потянул сильнее и после долгой борьбы вы- тянул из проруби топляк – бревно длиной метра полтора. Вот и весь «улов». Так, что «уха» в этот раз была без рыбы. 14.03.2006 г. На днях на прогулке мы встретились с Лидой Ци- двинцевой. Она рассказала, как однажды, выйдя на про- гулку по лесу (дорога на нефтяные скважины), увидела впереди идущую женщину. Подумала, догоню её – вместе идти веселей. А та вдруг с прочищенной от снега трассы свернула в лес. Вскоре на дорогу полетели шуба, шапка и сумочка. Когда Лида поравнялась с местом действия, она увидела, что женщина, перекинула длинный белый шарф через сук большой сосны и пытается покончить с собой. Лида спросила: «Что, жить надоело?» А та: «Иди на ... отсюда. Ну что за люди, даже повесить- ся не дают...». Лида сказала: «Да вешайся ты». И пошла дальше. Воз- вращаясь, посмотрела на то место и не увидела ни жен- щину, ни брошенные ею вещи. Значит, жива.
45. 45 16.03.2006 г. Сегодня нас, доморощенных поэтов-калийщиков, собирают в службе управления делами компании «Сильвинит», возглавляет которую С.Н.Сизова, для об- суждения издания сборника стихотворений. Беру два то- мика на случай, если понадобится что-то уточнить (или заменить). 4.04.2006 г. Вспомнил одну «побывальщину». Сразу после войны по одному стали приходить солда- ты – кто без руки, кто без ноги. Один из них, Василий, вернулся с руками и ногами, при орденах и медалях. И вот на Ильин день солдаты собрались у Василия, чтобы отпраздновать его возвращение. Пили брагу и деревен- ское пиво. Иван Антонович, потерявший на войне руку и вернувшийся ранее, говорит Василию: «Вот ты пришёл целехонький, наверное, при штабе, во втором эшелоне воевал. Тут много смелости не надо. А медали получал, как все». Уже стемнело, пошел дождь. Иван Антонович продол- жил тему, обращаясь к Василию, который доказывал, что смелости ему не занимать: «Если ты такой смелый, сходи на кладбище и в подтверждение, что ты там был, вбей в одну из могил деревянный кол. Василий в шинели нарас- пашку, вооружившись топором, отправился доказывать. По дороге вырубил кол из березы. Придя на кладбище, нащупал ногами одну из могил. И, встав на одно колено, обухом топора стал забивать в могилу кол. Он торопил- ся, да и дождь лил, как из ведра. Забив кол, Василий стал подниматься с колен. Вдруг почувствовал, что кто-то тя- нет его за полу шинели вниз. Он ещё сильнее потянул полу, а его ещё сильнее тянет вниз. Ужас охватил Васи- лия. Он упал на могилу и потерял сознание. От разрыва
46. 46 сердца мужик скончался. Утром селяне пошли его искать и увидели: мёртвый Василий лежит на могиле, а пола его шинели прибита колом к земле... 9.09.2006 г. Сегодня я проснулся в 4.30, услышав крики на улице. Посмотрел в окно и увидел, что из-за угла магазина муж- чина тянет женщину, а та сопротивляется. Он толкнул её вперед, и женщина упала со всего маху на асфальт. Муж- чина поднял её и ударил в лицо. Она опять упала. Я от- крыл окно и крикнул: «Эй, ты, сволочь, прекрати издеваться над женщиной, а то позвоню в милицию...». Он поднял морду кверху и огрызнулся: «Закрой окно и рот, урод. Это моя жена, что хочу с ней, то и делаю». По- том подогнал машину, стоявшую у входа в магазин и чуть не наехал на свою «половинку». Открыл заднюю дверцу и, закинув женщину на заднее сиденье, уехал в неизвест- ном направлении. Вот так живут некоторые супружеские пары... Краткий стих: Мы не стремимся мир свой переделать, В котором многим просто нет житья... И тихой поступью идём к пределу, Уж за которым нету бытия...
47. 47 Ф. И. Шаляпин в своей книге пишет: «Я помню себя с пяти лет». А я помню себя с полутора. Отец оставил нас, и матери с бабушкой (её мамой Авдотьей Семёновной) пришлось уйти из его дома. Нам дала приют одна женщина – Анна Андреевна, которая жила с больной дочерью Ариной, внучкой Маней и годовалым внуком Сашей. Мне было 5 лет. Вскоре дочь Анны Андреевны умерла. В тот же день умер и Саша. Все плачут... Меня посадили на тёплую плиту печки-каменки, и я увидел, как в гробах лежат Арина и Саша. Мы тоже пошли на кладбище, соблюдая все каноны, тем более отец моей мамы Яков Михайлович был цер- ковным старостой, а брат Пётр до того, как его выслали «за веру», служил священником в церкви села Горскино, да и мать знала грамоту, читала по книге «За здравие» и «За упокой». На кладбище мама читала заупокойные молитвы, затем началось погребение. Я спросил у неё: «Тетю Арину закопали, а маленького Сашу зачем закапы- вать?». Мама сказала, что всех умерших так хоронят – так принято. До середины зимы мы жили у Анны Андреевны. И вот новая беда: пришла «похоронка», в которой сообщалось, что муж Арины Фёдор погиб смертью храбрых. Это изве- стие повергло всех в шок, но слезами горю не поможешь. ...Прошло какое-то время и... новое известие: пове- силась Лидия Лукинична, жившая на краю села. Дом её опустел. Собственно, не дом, а полдома, так как одна по- ловина была продана раньше. Рядом с Анной Андреевной, в маленькой избушке, жила Клавдия Поликарповна с грудной дочкой Таней. И
48. 48 вот они с моей матерью и бабушкой решили переехать в опустевший дом Лидии Лукиничны. Мать посадила меня на санки, положила мешок со скарбом и мы отпра- вились... Переехали. Зима. Топить печку нечем, дров нет. Мать с Клавдией берут санки, пилу и – в согру – ближний лесок за дровами. Дрова сырые, не горят. В доме дым застилает глаза, дышать нечем. Спим на полатях и на печи. Ночью Тань- ка, у которой понос, вся обвалянная, лежит на полатях и бесконечно плачет. Холодно. Клавдия вытирает её чем ни попадя, но толку мало. У нас с мамой и бабушкой есть ду- блёная шуба, оставшаяся от дяди Петра, вот мы под ней и спасаемся, прижавшись, друг к другу. Вскоре мы съехали с этой квартиры и вернулись к Анне Андреевне. У нас ещё была корова – наша кормилица. Она содержалась в коровнике у Анны Андреевны. Сена не было: корову кормить нечем. У нас сохранилась един- ственная семейная реликвия – мозаровские настенные часы с боем. Вот мать и променяла эти часы на стожок сена Анне Андреевне. Отец жил в нашем домике-пятистенке один. Он рабо- тал жестянщиком и ходил по окрестным деревням, зани- маясь изготовлением вёдер, тазов и другой утвари, паял дырявую посуду и выполнял другие жестяные работы. На них и познакомился с другой женщиной – Зинаидой Максимовной, и вскоре они сошлись и стали жить в том доме, где раньше жили мы с мамой и бабушкой А мы – у Анны Андреевны. Однако спустя какое-то время отец дал нам возможность поселиться во второй комнате нашего дома. С торцевой стороны расшири- ли одно из окон – сделали дверь и дощаное крылечко, а межкомнатную дверь забили и завесили половиком. Нам выделили и часть огорода. По рассказам матери, я часто ходил по бороздам между грядок и терялся в высокой
49. 49 картофельной ботве. Мать находила меня и спрашивала: зачем, мол, туда ушел? Я отвечал: «Бобы, гох...». Мать в колхозе не состояла, но её, как и других трудо- способных граждан, привлекали к весенне-полевым ра- ботам: в сенокос и уборочную страду. А я в это время на- ходился в яслях, которые располагались в доме бывшего кулака Митревских, недалеко от нашего. В тихий час мы спали в деревянных кроватках с ре- шётками по бокам, чтобы не выпали. Однажды со мной произошёл такой случай. Видимо, я не хотел спать и, стоя у решётки, высунул левую ножку через перила и перег- нувшись через решётку, зацепился правой за решётку и выпал из «люльки», при этом вывернул правую ножку из тазобедренного сустава. Когда мать пришла за мной, я плакал от боли. Она спросила няню: «Что с ним?». Та от- ветила, что не знает: дескать, все так ревут. До этого я уже ходил, а тут сустав распух, и ходить не смог. Со слов матери: «Я тебя понесла в церковь, окрести- ла, и ты вскоре пошёл». А церковь находилась в Талице – за 50 километров от нашей деревни. Мать добиралась со мной нелегко: где-то шла пешком, где-то нас на конной повозке подвозили. Пойти-то я пошёл, а тазобедренный сустав правой ноги видоизменился. Лечить меня в дерев- не было некому, и я стал жить с таким суставом, даже не предполагая, что он «дефектный». Шло время... 5 марта 1953 года умер И. В. Сталин. Вся наша школа ревела – и учителя, и ученики. Многие дума- ли: «Как же мы будем жить без вождя всех времён и на- родов?». С уходом «дорогого и любимого» несколько уче- ников нашей Казаковской школы вступили в комсомол. Вступил и я. Мы считали, что в рядах ВЛКСМ поддержим компартию, и наша страна будет сильнее. Вот так мы ду- мали в то время. Я окончил 7 классов с похвальной грамотой, и нас, от-
50. 50 личников, премировали поездкой в город Свердловск. Мать испекла мне в дорогу ковригу хлеба, купила не- много сахару. Положила в мой мешочек, и мы группой из Бутки поехали в Свердловск. Группу возглавляла бутков- ская учительница. Вернусь немного назад. Сразу после окончания шко- лы я выслал почтой документы в Свердловский электро- технический техникум железнодорожного транспорта (трёхгодичная школа машинистов электровозов) с на- деждой туда поступить. И вот мы на экскурсии. Живём в школе, умываемся водой из колонки на улице, ходим на экскурсии: завод «Уралмаш», драмтеатр, краеведческий музей, Верх-Исетский пруд. А перед поездкой мать сказала: «Куда ты поедешь учиться? Ты ещё такой маленький (я был ростом 1,47 ме- тра и весил 39 килограммов)». Я послушался и пошёл на улицу Быкова – в техникум за документами. В последнее время всё чаще вспоминаю своё трудное и голодное детство. Но всё же в то время было немало счастливых моментов. Закончилась война. Появилась на- дежда на лучшую жизнь. Помню август 1948 года. В нашем колхозе собрали неплохой урожай зерновых. Зерно сушили на подовых сушилках под навесами. Мы с ребятами – Колькой Сер- геевым, Гришей «Маминым» и Колькой Нагибиным – лю- били играть в тёплом зерне на подовых печах. Заберёмся в зерно, иногда с головой, и мечтаем о чём-то несбыточ- ным. Тихо и хорошо. Только изредка стая воробьев нале- тит, каждая птаха схватит по зернышку, и улетит прочь.
51. 51 В печах мы часто пекли «печёнки» из свежей картош- ки. Какая это была вкуснятина! Нередко на сушилке, за- рывшись в тёплое зерно, мы оставались ночевать. Один раз, когда сушили горох, мы с ребятами набрали его в карманы фуфаек и пошли по домам в надежде, что наши матери сварят горошницу, чтобы утолить голод. Но когда мы уходили с сушилки, нас заметил бригадир Аркадий Екимович. Мы с Гришей «Маминым» побежали по дороге, ведущей в Басманово. Бригадир – за нами. Ко- нечно, вскоре он нас догнал и, встряхнув за шиворот и назвав «воришками колхозного добра», велел вернуться на сушилку и высыпать всё из карманов. Мы, испуган- ные, вернулись и рассказали сушильщице о случившем- ся. Женщина была доброй и приняла решение: «Горох можете не высыпать. Я скажу бригадиру, что вы всё из карманов высыпали в общую кучу. Идите огородами, чтобы он вас не увидел». Мир не без добрых людей. Так что горошницу мы всё-таки поели. Вот такая история. Не так давно я нашёл пенсионное удостоверение на имя Марии Тимофеевны К., родившейся 4.02.1932 г. По всей вероятности, её уже нет в живых. Пенсия ей была назначена из среднемесячного заработка в 660 рублей 37 копеек – 423 руб. 06 коп. с 1.05.1999 года – получается, в 67 лет. В удостоверение была вложена фотография пожи- лой утомлённой работой женщины. Не тени улыбки на лице. По всей вероятности, она была одинокой, несчаст- ливой. Ну какое может быть счастье в пожилом возрасте с пенсией в 423 рубля?
52. 52 Я вспоминаю своё детство. Отец пришел с войны в 1945 году раненым и больным. Он жил с другой женщиной, у них была дочь Нюра. Пенсию отцу назначили в 1947 году. После денежной реформы он получал 5 рублей 60 копе- ек в месяц. В 1950-м он умер, и его пенсию поделили на нас с Нюрой – по 2 рубля 80 копеек на каждого. Попробуй прожить... Вот и сейчас грядёт пенсионная реформа. Что бы ни де- лало правительство для улучшения жизни пенсионеров, они, в большинстве своём, счастливы не будут. До пенсии надо дожить, а долгожителей не так уж много. Тем более при исчислении продолжительности жизни не учитыва- ются погибшие от несчастных случаев на производстве (около 10 тысяч человек в год), в автокатастрофах (30 тыс. человек в год), при военных конфликтах (около 10 тыс.), от алкоголя и наркотиков (около 25 тыс.), умерших от СПИДа, онкологических и сердечно-сосудистых забо- леваний в раннем возрасте и т.д. Поэтому можно было с этим делом повременить. А если средств не хватает – расходовать неприкасаемый «золотой запас», поменьше строить магазинов, торговых центров и стадионов. Больше заботиться о своём наро- де. Всего в коротком изложении не скажешь. Просто надо трудиться и думать о других. Тогда будет больше счаст- ливых людей и в конечном итоге увеличится продолжи- тельность жизни нашего народа.
53. 53 (в г. Чебаркуль Челябинской области) Военному делу нас обучали в политехническом инсти- туте на военной кафедре, а после четвёртого курса при- звали на сборы. И мы поехали всем горным факультетом в г.Чебаркуль. Там находилась действующая воинская часть, расположенная в районе полигона. Полигон боль- шой, примерно 50х80 километров. Там располагались ар- тиллерийский полигон и танкодром. А из нас готовили артиллеристов (младших офицеров). Разместили нас прямо на полигоне, в палаточном го- родке. В один из этих дней мы вели стрельбы с открытых огневых позиций из 85-миллиметровых пушек. Батарея из трёх орудий вела стрельбы, руководствуясь топогра- фическими картами с указанными на них целями, ком- пасом и таблицами. К обеду отстрелялись. Ближе к вечеру комбат-капитан Омельченко собрал нас и повёз на бортовой полуторке проверить результаты стрельбы и поражение целей на месте. А цели представляли фанерные макеты домов, танков, орудий. Весь этот городок располагался в болоте, а к целям была проложена дорога (гать) из деревьев, уло- женных поперёк. Мы посмотрели на макеты, по которым вели стрель- бу, определили результаты поражения, подремонтиро- вали разбитые макеты (для других стрельб) и собрались уезжать. При выезде отдельные жерди гати «разошлись», задние колёса машины провалились в болотную грязь, и мы увязли в болоте... Капитан Омельченко, сидевший с шофером в машине, вышел и начал командовать нами.
54. 54 А нужно было спилить дерево, обрубить на нём сучки, большой вагой поднять машину и поставить её на гать. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пока мы подготавливали машины к подъёму, стемнело. Время близилось к одиннадцати часам вечера... Капитан Омельченко орёт на нас, нервничает и вдруг сообщает, что в одиннадцать часов начинаются ночные стрельбы: другие батареи начинают стрелять по этим целям. ...Мы уже снова сидим в кузове машины, а капитан Омельченко пытается связаться со штабом, чтобы не на- чинали стрельбу. Рация, как обычно, не работает – сели батареи. Раздаётся первый взрыв снаряда – перелёт. Мы выскакиваем из кузова и падаем в болото, хоронясь между кочками. Омельченко подсоединяет клеммы ак- кумулятора машины к рации и налаживает связь. Рвётся второй снаряд – недолёт. Третий снаряд – накрывающая группа снарядов, как правило, попадает в цель. Но, слава Богу, Омельченко дозвонился до штаба и разрывы снаря- дов прекратились. Мы все в болотной грязи, испуганные, мокрые, садимся в кузов машины и едем в лагерь. Нам даже ужин оставили. Спасибо Омельченко, а то бы нас, возможно, не было бы в живых. Стоял август. Нас с Владимиром Вороновым, студентом из параллельной группы, направили на охрану (правиль- нее – в оцепление) полигона в районе деревни Караси. Нам выдали по две банки тушёнки, две банки сгущённо- го молока, по пачке сухарей, чай, сахар и соль. Котелки и ложки у нас были при себе. Мы были воору- жены карабинами без патронов. Укрытия никакого нет, кроме пограничной полосатой будки, лежащей на зем- ле. Спать можно было только по одному, завернувшись
55. 55 в шинель. Первая ночь прошла спокойно. На ужин мы сварили суп из тушёнки, а вместо картошки покрошили ягоды дикой клубники, получилось ничего – есть можно. Воду брали из ручья, протекающего рядом. Нашей задачей было не пускать на полигон, ограждён- ный изгородью, местное население. Мы стояли в районе ворот. Днём, когда не было стрельб, деревенские пастухи пасли на полигоне стадо коров. Вечером второго дня, мы с Владимиром увидели ста- до коров, выходящее из полигона (пастухи днём загнали туда стадо через другие ворота). Впереди стада – огром- ный племенной бык. Позади едет пастух на коне. Бык пе- редними ногами подкидывает пыль выше головы, ревёт нечеловеческим голосом и идет прямо на нас. Владимир от страха залез в лежащую пограничную будку, а я, заря- див карабин боевыми патронами, которые накануне мне подарил земляк Васька из Басманово, расположенного по соседству с моим родным Горскино, встал у столба, взвёл затвор, снял с предохранителя и жду нападения быка. Бык с рёвем приближается к нам. Я говорю Володе: «Вылезай из будки и вставай за меня, иначе он тебя из будки «вытряхнет». Бык в трех шагах... В этот момент подъезжает на коне пастух и, кидая в него камнями из противогазной сумки, отгоняет в сторону. Владимир вылезает из будки, я став- лю затвор на карабине на предохранитель. Опасность миновала. При расставании с пастухом я спросил: «Почему он от- гонял быка камнями, а не кнутом?» Тот честно ответил: «Я сам его боюсь. Он уже не раз поднимал меня на рога. Благо, что были наполовину отпилены». Вот такая история.
56. 56 Этот юмористический рассказ связан с периодом пе- рестройки, когда у людей холодильники были пусты, и что-либо достать можно было только по талонам. Поэ- тому, работая на предприятиях, выпускающих мясо-мо- лочную продукцию, не воровали, а «брали продукты на производстве». После окончания рабочей смены на Соликамском мя- сокомбинате, когда на конвейере уже почти ничего не осталось, рабочий Петров прихватил коровье вымя и, заправив его в брюки под ремень, без проблем прошёл через проходную. На остановке сел в автобус, в который набилось много народу, особенно женщин. Петрова при- жали к пассажирскому месту, на котором сидела одна из представительниц прекрасного пола. Вымя из-под рем- ня соскользнуло вниз, пуговицы ширинки расстегнулись под его грузом, и один из сосков выскочил наружу. Жен- щина испугалась и закричала: «Уберите его, нахал!». Люди, услышав крик, обернулись к Петрову, стали на- блюдать за происходящим. Тот пытался застегнуть ши- ринку, но сделать это мешал торчащий сосок. Недолго ду- мая, Петров достал перочинный ножик, открыл лезвие, отхватил сосок от вымени и вместе с ножичком положил в карман. Женщина при виде этой «операции» упала в обморок. Пассажиры, хлопая лишённую чувств по ще- кам, привели-таки её в чувство. А Петров, доехав до сво- ей остановки, вышел из автобуса и, насвистывая мотив модной песенки, с независимым видом, направился до- мой. Вот жена-то обрадуется такому подарку!
57. 57 Мы с матерью живём у Анны Андреевны. Я учусь в пер- вом классе. К нам пришел Колька Сергеев, мой однокласс- ник, и зовет меня гулять. А на дворе 40-градусный мороз. Накануне мать купила мне новую стёганную ватную фуфайку. Я надел её, и мы с Колькой вышли во двор. Смо- трим: с высоты упала сорока и моментально замёрзла – до смерти. Колька взял её за хвост и выбросил за ворота. ...Соображаем, чем бы заняться. Колька говорит: – Давай попрыгаем с амбара в глубокий снег. Я соглашаюсь: – Давай. Мы по приставной лестнице влезаем на крышу амба- ра и по коньку идём по краю крыши: Колька – первым, я – за ним. Надо сказать, что конёк краем не кончался, а выходил за пределы крыши, где в торец бревна был вбит огромный гвоздь («костыль»). Колька, дойдя до края бревна, спрыгнул в снег и, выбравшись из сугроба, пошёл домой. Я же – пока собирался идти по коньку к краю ам- барной крыши, да ещё солнце, отвлекало, нещадно светя в глаза, – на какое-то время задержался на бревне. А ког- да прыгнул – зацепился хлястиком фуфайки за «костыль» и завис под коньком амбара над сугробом. При этом руки у меня, как у распятого Христа, застряли в рукавах над головой, а живот и грудь заголились. Мороз крепчал, я ба- рахтался в фуфайке и не мог освободиться, чувствуя, что замерзаю. Из последних сил стал кричать: – Андреевна, спаси! Как она услышала мой крик – не знаю, но вышла из дома и, забравшись на снежную гору, с трудом сняла меня с гвоздя и уже замерзающего унесла в дом. Спасибо ей, а то бы неизвестно чем дело закончилось. Ведь матери дома не было, она в соседней деревне «добывала прокорм».
58. 58 Это было в шестидесятых годах прошлого столетия. Я дорабатывал горный стаж на четвёртом горном участке рудника Первого калийного комбината. Начальником участка у нас был Анатолий Александрович Ожегов, а его заместителем – Петухов Василий Евстафьевич, человек, лет сорока, с незаконченным высшим образованием. Конечно, он мало знал и понимал в горном деле и часто просил нас, горных мастеров, разработать то паспорт бу- ровзрывных работ, то схему вентиляции участка или дру- гие документы. С прогульщиками он поступал по-своему. Заявлял: «Будем выганивать». Но, не зная, как оформить прогул, скрывал его. Я думаю, что тогда уже и в нашей деревне не говорили слово «выганивать», а он всё использовал его в речи. Идём дальше. Василий Евстафьевич продолжал рабо- тать, только весной и осенью оформлял ученические отпуска, получал по- ложенные деньги и уезжал на учебные сборы, семинары и экзаменационную сессию. По приезде делал соответ- ствующие отметки в отделе кадров и... дело с концом. А начальником пятого горного участка работал Вла- димир Александрович Ковязин, который знал всё обо всех. Не всё, конечно, но много. Вот как-то раз он в чём- то «проштрафился», и главный горняк ОАО «Сильвинит» Юрий Павлович Бушуев вызвал его «на ковёр»: давай, мол, рассказывай о своих проделках. А Ковязин отвечает: – Я лучше сначала расскажу о ваших упущениях в ра- боте, а потом поговорим обо мне... – Ну что же, говори... Ковязин улыбнулся и спрашивает: – Юрий Павлович, а вы знаете, что у вас работает за- местителем начальника участка Василий Евстафьевич
59. 59 Петухов, не имеющий никакого образования? Бывший колхозник, да и только. – Да нет, он же учится на горном факультете политех- нического института, –не соглашается с утверждением Юрий Павлович. – Нет, не учится, – продолжает Ковязин. – Он раньше хоть справку брал у секретаря горного факультета да ко- мандировочные документы отмечал в институте, а сей- час совсем обнаглел, даже отметки не делает в докумен- тах. – Я не так давно разговаривал с начальником отдела кадров Первого рудоуправления Ларисой Михайловной Боровских, и она мне сказала, что Петухов окончил че- тыре курса политеха и готовится к защите диплома, – до- казательно заверяет Бушуев. – Правда Василий Евстафье- вич, ссылаясь на занятость, попросил сделать отметки об окончании четвертого курса заочно, но сказал, что обя- зательно зайдёт. – Не зайдёт. Скажу более, мы недавно с ним сидели в кафе, и я поинтересовался, как он выкручивается из этих ситуаций. Ответ был таков: «Надо знать женщин и уметь их убеждать в своей правоте». – Ну ладно, можешь идти, а с Петуховым я разберусь. Спустя пару дней Бушуев пригласил Петухова к себе в кабинет: – Это правда, что о тебе говорят? Ты, наверное, дога- дываешься, о чём я тебя спрашиваю? – Да, догадываюсь, – ответил тот. – Сам подашь заявление об уходе или мы передаём дело в суд о подлоге и несоответствии занимаемой долж- ности? – Бушуев поставил вопрос ребром. – Да, я подам заявление... – сделал выбор Петухов, по- няв, что спорить бессмысленно.
60. 60 Как много несчастных детей... И сейчас, когда в стране собирают миллионы тонн хлеба. Я вспоминаю своё детство. Лето 1947 года. Я окончил первый класс в нашей Горекинской школе. Голод. Есть не- чего. Мать работает «по людям». Она не в колхозе, так как сестра священника Петра, высланного «за веру» в тридцать четвёртом. Бабушка ходит «по миру», даже по соседним деревням. Мои сверстники тоже, перекинув через плечо мешок из половика, попрошайничали. Я матери говорю: «Мама, отдай меня в детдом, там хоть кормят, а вы как-нибудь перебьётесь». Мать заплакала и сказала: «Лучше я помру с голода, чем отдам тебя в детдом». Тут, на счастье, за- шла к нам бригадир животноводческой фермы Антонина Потаповна и предложила матери отпустить меня на лето пасти свиное стадо. ...Я числился подпаском. Свиное стадо выгоняли на пастбище – деревенскую длинную улицу. И мы гоняли скотину вдоль по улице, где росла очень сочная конотоп- ка. Хрюшки ели с удовольствием, наевшись, тут же «от- дыхали» в лужах на дороге. В полдень мы с напарницей сгоняем стадо на водопой – на ферме было такое дере- вянное корыто, в которое мы из колодца наливали воду. Сами съедали по кусочку хлеба и запивали «обратом» (отходы от молока). За работу мне выдавали 200 граммов хлеба и литр «об- рата», иногда он был с творогом. Помимо этого, ставили трудодень.
61. 61 ...Ярко светит солнце. Оводы донимают. Свиней не трогают, не могут прокусить их толстую шкуру. Ближе к вечеру, считаю шаги по размеру своей тени от солнца. Восемь шагов. Уже можно загонять свиней в сви- нарник. Свиньи идут туда неохотно, там их донимают хо- мяки, крысы. Оказывается, они у хрюшек объедают хво- сты, а порой и уши. Вот такая напасть. Гоняем грызунов камнями. Да что толку, ночью они своё возьмут. Отец, пришедший с войны больным, после денежной реформы получал пенсию как инвалид войны – пять ру- блей шестьдесят копеек. И однажды, «выдал» мне в помощь один рубль. Я его долго берёг, а потом отдал матери на пропитание. Всем давали хлебные карточки, а нам – как родствен- никам священнослужителя и не вступившим в колхоз – нет. Вот так мы выживали. Осенью я получил еще ½ пуда ржи на свои трудодни, что было подспорьем для семьи. Однажды в то голодное время наша бабушка Авдотья Семёновна упала в голодный обморок. Мама заплакала, начала молиться и читать «отходную молитву». Вскоре бабушка очнулась, встала и сказала: «Чего вы ревёте? Ведь я ещё жива». Вот так мы жили. Хорошо, что нас окружали добрые люди и помогали нам, как могли. Спасибо им за всё.
62. 62 (вроде анекдота) Жи-жили я-я, Фе-федька пп-парень бе-беркулёзный, М-Машка – де-девка не-незамужняя. Е-есть нечего. П-пошли на базар, к-купили к-козу. Не- не я, не Ф-Федька – п-парень т-туберкулёзный, к-козу д-доить не умеем. Р-решили с-сосать. Д-день сосём, д-два сосём, н-на т-ретий д-день к-коза с-сдохла. П-пошли к-к ветеринару. В-ветеринар с-сказал, что э-это н-не коза, а к-озёл! Ф-Федька, п-парень т-туберкулёзный с-сдох, М-Маш- ка д-девка незамужняя з-забеременнела, а я-я с тех пор з-заикаюсь.
64. 64 И вновь меня, как много лет назад, Задумчивая муза посетила. Ее заботливый, родной до боли взгляд Напомнил мне о том, что сердцу мило. Деревня. Детство и отцовский дом, Где крыша старая зелёным мхом покрыта. Цветёт черёмуха у речки за бугром, А у амбара – старое корыто... Мы с другом Колькой строим самолёт Из гнивших досок и частей ржавелых. Я говорю: «Что это за полёт На ржавом самолёте? Путь для смелых?» Но Колька сердится и в драку лезть готов, Он говорит: «Приладим снизу швеллер, Закроем верх – и самолёт готов, Вот только где достать к нему пропеллер?» Я предложил поставить «ветрогон» – Такая веялка зерна была ручная, И женщины, прогнав полночный сон, Вращали ручку, отдыха не зная. Прошли года, я Кольку не встречал. Но слышал, будто он киномеханик. На самолётах часто я летал, Но строить? Я по жизни не механик.
65. 65 Новый год. Обновляется вера – Свет божественного огня, И людского страдания мера Уменьшается день ото дня. Новый год – и надежда на чудо. К светлой радости, к счастью зовёт. Как бы ни было в жизни нам худо, Но душа лишь надеждой живёт. В Новый год и любовь непременно В сердце каждого вспыхнет опять, А с любовью и верой безмерной Мир наступит и благодать! Новый год и новые надежды, И нарядов праздничных одежды... Новый год – и старый Дед Мороз Нам подарки новые принёс. Новый год. Зима. В душе – весна, В эту ночь нам будет не до сна... Холодна Снегурочки краса, Аж до пола снежная коса. За один её искристый взгляд Я готов отдать весенний сад. Слово молвит – сердце из груди Рвётся, бьётся. Что же впереди?
66. 66 В этот день нам хмуриться нельзя. С Новым годом, милые друзья! Впереди Христово Рождество – Жизни всей земное торжество! (сон) Мне сон приснился: голова одна – Без тела и без ног – живёт и дышит. Немного с виду кажется грустна. И видит всё, и всё на свете слышит. И смотрит так внимательно в глаза, И разум светится в зрачках её глубоких, Лишь временами с глаз её слеза Сорвётся, как печаль о днях далёких. Она имела ранее, как все, Живот и грудь, другие части тела. И шла вперёд по светлой полосе Той жизни, что казалась без предела. Она цвела на мраморных плечах, Смеялась звонко, целовалась, пела. Теперь та жизнь ушла: увы и ах... И голова с печали поседела. Что голова без ног? Тоска одна, Без шеи невозможно повернуться, И к месту как прикована она. О, Господи! Ну помоги проснуться...
67. 67 (Нет, не проснулся, только повернулся). А к ней зубного вызвали врача, Чтоб зуб рвануть, который болен с детства. И врач рванул прогнивший зуб с плеча, От боли голова не находила места. Проснулся я и голову потрогал: На месте голова, и я при ней. Без головы мне не шагнуть с порога. Без тела голове куда сложней... Узнали мы: по лесу бродит Кем-то подраненный медведь, Ему в берлоге бы сидеть, А он в лесу голодный ходит И пропитание не находит... К жилью стремится косолапый, Где бы чего перехватить, Но как людей перехитрить? Так тяжело с подбитой лапой Без пищи до весны дожить. И тут охотники узнали, Что мишка бродит за селом. Под Новый год они втроём, Свой скарб охотничий собрали, На снегоходах в лес погнали.
68. 68 Собаки вскоре взяли след, На мишку в ельнике напали, Их тут охотники догнали... И бьётся с лайками медведь, Которые его достали. Не хочет мишка умирать И у людей защиты просит, Но ветер рёв его уносит... Они настроились стрелять. Вот выстрелов уж три и пять... Им на медведя наплевать. Давайте, люди, помогать Друг другу, всякому живому, Как сыну, брату дорогому. Ведь каждого родила мать, Пусть даже зверя, как отдать На растерзание другому? 7.03.2011 г.
69. 69 (выпускника компьютерного класса ресурсного центра г.Соликамска) Мы, в большинстве пенсионеры, Вернулись снова в мир наук – Постичь премудрости Вселенной Через компьютер, ноутбук. Склонившись над клавиатурой, С замедлением, невпопад, Дядя Ваня с тётей Шурой Усердно клавиши долбят. Неспешно зреет знаний колос, Побеги робкие взошли. Вы даже потеряли голос, Зато друзей приобрели. Без лести, фраз высокопарных Слова признания твердим: Мы вам безмерно благодарны, «СПАСИБО!», – хором говорим. 16.11.210 г.
70. 70 Уже не делаем застолий Для самых близких, дорогих И не встречаем хлебом-солью Друзей-приятелей своих. Нет интереса и к театру, Совсем не ходим мы в кино. Живём сегодня, верим в завтра, Забыли водку и вино... Все чаще мучают сомненья: Так ли живём? Туда ль идём? На фото внуков с умиленьем Мы смотрим с бабушкой вдвоём. На молодых одна надежда, Что будут лучше, чище нас, Не только модная одежда – Ум, честь и совесть про запас. В нас чувства прежние остыли, Душа устала от забот, Обиды прежние простили Друзьям, врагам, забыв им счёт. Все чаще к Богу обращаем Мы взоры помутневших глаз, Молитвой душу очищаем И верим в силу божьих фраз. 19.06.209 г.
71. 71 В чём счастье? Знаю я теперь. В том, чтобы нравилась работа, Чтобы на ум не шла забота И частных не было потерь. В чём радость? Чтобы ты любила, Вовек к другому не ушла, Чтоб все обиды позабыла И одного меня б ждала. В чём мудрость? Не в познании ль мира И человеческих страстей? Как оставаться человеком В век межпланетных скоростей? В чём разум? В том, и самом главном: Жизнь на планете сохранить, Трудиться мирно, строить славно, Чтоб жить, смеяться и любить! Для одного он – день рожденья, Улыбка матери сквозь крик, И для народа обновление, И внука ждал давно старик... Он для другого – день свиданья, Надежды, радости, любви. Он полон счастья, ожидания, В душе льют трели соловьи.
72. 72 Для третьего – он день осенний, И с неба – дождь, и снизу – стынь, К зиме распахнутые сени, А в сердце – холодок пустынь. Так, день за днём идут бесследно, И будто горя нет, забот. И для кого-то день последний Придёт и встанет у ворот. Так загружены дорожки – Словно в бочке тех сельдей. Вот стройняга кажет ножки, А худая – вся в воде. Вот купаются старухи, Не купанье – грех один. Бултыхаются толстухи... Где? В бассейне «Дельфин»! * * * Испытывая внутренне тревогу, Я за себя и близких всех боюсь. И по утрам я обращаюсь к Богу И тихо Богородице молюсь.
73. 73 Она одна заступница блаженных, Кому с рождения прописан рай, Она спасёт убогих, прокажённых, А грешников отправит в адский край... * * * Зачем пишу? К чему стремлюсь? Я не хочу быть крепче стали, И нервы уж мои устали, Но к смерти я не тороплюсь. Что было, кто ушёл, пришёл – Уже другие рассказали. А мы живём, как на вокзале, И поезд наш давно ушёл... Он всё шёл по подводным камням к глубине, По карнизам отвесных скал, Видел звёзды в любимых глазах в тишине, И матёрых волков оскал... Идёт охота на «волков», идёт охота... А впереди, где пулемёт, лежит пехота. «Жираф» всё видит, он большой, Спастись охота. На всё живое на Земле идёт охота.
74. 74 Один. Наедине с собой. Лежу в палате одинокий. И вижу неба свод высокий В окно. И облака гурьбой Летят по небу. Их покой Нарушен дымом и пожаром, Который буйствует в лесах, Живущих обдавая жаром, Сжигая на своём пути Леса, строения и хаты... Бьются пожарные, солдаты С огнём – как будто на войне. И их усилия вдвойне Ускорят той победы дату – Над всполохом, бедой чреватым. А я? А я лежу. Палата Больницы третьей, городской. И аритмия день-деньской С утра до самого заката... 16.08.2010 г.
75. 75 * * * Уж не ритмично сердце бьётся, И холод осени в груди, А счастье в прошлом остаётся. И неизвестность впереди... 17.08.2010 г. * * * Я немного поэт и немного пишу. Свой талант растерял я досрочно. Вот в больнице лежу, потому и спешу То, что помню, оформить построчно. 17.08.2010 г. * * * Здоровье вернулось, осталось сомненье, Не повторилось бы сердцебиение, Пусть бьётся, родимое, плавно и ровно И жизнь будет славной Под небом огромным. 22.08.2010 г.
76. 76 Проще всех живёт дурак – Только елось бы. Почему-то всё не так, Как хотелось бы. Нам никак не угодишь: Горько, приторно... Надо крикнуть – ты молчишь, Губы вывернув. Муки жизни всё сильней Наши спины гнут, И обиды всё больней, Ненавистный кнут! Не пойму, чего мне жаль. Счастья нет без бед. Через муки и печаль Ярче солнца свет. Все пришли и все уйдут – На земле лишь след. Зори новые взойдут, Только нас уж нет...
77. 77 Капуста да хвост селёдки – Для пьющих простой удел. Один за бутылку водки Живого голубя съел. Другой себе ищет пару, С открыткой суётся ко всем, Взял дремлющую гитару И с нею заснул совсем. На конкурс «Чьё брюхо толще?» Хотели и нас пригласить, А все ж у Глаферии больше, Её и не обхватить! Все мы чего-то ищем, И все мы чего-то ждём. В лесах, будто звери, рыщем, А в море ко дну идём. Ах, море, родное море, Синий морской прибой. С тобой отступает горе, Душа обретает покой.
78. 78 Нам ничто не даётся бесплатно, Да, за всё надо в жизни платить. И пройдет наша жизнь безвозвратно, Но не надо об этом грустить. Мы за встречу заплатим разлукой, А разлука длиннее стократ. Жизнь без милой нам кажется мукой – Кто же в этой беде виноват? За любовь мы заплатим печалью – Больно короток век у любви. Не помогут совет да участье, Если счастье ушло – не зови. Мы за пьянство заплатим похмельем, Отчуждённостью близких своих, Разудалым беспутным весельем, Наводящим тоску на других. За веселье расплатимся грустью – А веселье берём мы взаймы, У грядущего дня, будто к устью Катят воды весёлые дни... На весёлую жизнь больше тратим – Да короче бывает она. Мы за всё в этой жизни заплатим, Только разная будет цена...
79. 79 Я мало стал писать стихов. Может, душа моя остыла? Не нахожу я нужных слов, И жизнь мне кажется постылой. Меня не радуют уже Ни леса шум, ни шёпот моря... Неясный холодок в душе: И счастья нет, но нет и горя. Погода хмурится с утра, И за окном бушует ветер. Судьбы Ивана и Петра Не схожи, схожи прах и пепел. Забыл я мать. За это дочь Меня всё реже вспоминает, И это повторится вновь – Во внуках, что нас продолжают. И только ты в сиянии дня Теплом мне сердце наполняешь. И только ты, душа моя, Меня от бездны той спасаешь.
80. 80 * * * Может, потому, что всё уходит, Стал я злее в чувственной любви. Жизнь, как солнце, всходит и заходит С холодностью ночи впереди. Может быть, на этом полустанке Иль на той на станции большой Бегал я к малюсенькой смуглянке И ходил к дивчине молодой. А потом дивчина стала старой Где любовь? Где наша жизнь? Где что? Лишь под звон серебряной гитары Парень пел про это и про то... Может, просто жизнь дала осечку? Или раньше выстрел прозвучал? Потому зажёг в душе я свечку Перед тем, как ворон прокричал.
81. 81 * * * Не надо славы мне, и не хочу забвения, Пустых похвал и времяпровождения С никчемными и глупыми людьми, На солнце жариться и прозябать в тени. Мне не нужны богатства и признания, И не люблю я также обещания, Которые вам выполнить невмочь, Не знаете, кому и чем помочь. И чуждо мне безмерное нахальство Вальяжных и неискренних людей, Кто сеет непомерное бахвальство – Они похожи больше на бл...ей. Поэтому от века и до ныне Уж лучше жить в безжизненной пустыне, На корабле идти в густой туман, Чем сеять распри, ложь, вражду, обман...
82. 82 Поэты недолго живут. И старятся очень рано. Им противопоказан уют, Их сердце – открытая рана. Поэты всегда впереди, Опережая события. Для будущего несут в груди Огонь открытия. И жизнь они любят взахлёб. Они правду-матку режут, С течением борются вброд, Их голос – простуженный скрежет. У поэтов много врагов, Они на виду, да и часто мешают, А финал зачастую таков: Раньше в гроб иль в тюрьму попадают. Для поэта женщина – богиня, Он перед ней на коленях... И может каждый разиня Показать на него пальцем, как на тюленя. Вся жизнь у поэта – страдание, Любовь ли, ненависть, радость... Покуда поэт в сознании, Он не допустит гадость.
83. 83 Есть поэты-приспособленцы, Есть, но таких очень мало. Им хорошо и при немцах, Неплохо – при американцах. Но таких презирает народ, Он его изгоняет с треском. Хоть порой этот вшивый урод За рубежом выступает с блеском. Для нас они – сволочь и гниль, Предатели нигде не в почёте. На книгах их копится пыль (Что ранее вышли в печати). Большинство же поэтов наших – Люди большого полёта. Они пишут для Пети и Маши, Для врача, шахтёра, пилота. Для поэта творение – праздник: Так повелела природа. Ему не нужен заказчик, И всегда он в гуще народа. Для поэта Россия – святыня, И у каждого есть три берёзы, А Родина помнит о сыне И льёт о нём светлые слёзы...
84. 84 Россия славилась хлебами, Растила славный урожай. Была деревня с пирогами И каждый сеял хлеб и жал. Излишки хлеба продавали, Везли пшеницу за рубеж, И нищим в церкви подавали, А хлеб был вкусен, мягок, свеж. Все революция сломала. Отняли землю у крестьян. В России хлеба стало мало, И Бог оставил христиан. Война в России, снова голод, И мрет блокадный Ленинград... К тому ж зима и жуткий холод, С доставкой хлеба – тьма преград. С войны мужчины возвращались, Кто без руки, кто без ноги. И бабы сами в плуг впрягались, Молились Богу: «Помоги!» Созревший хлеб серпами жали, Колхозник беден был и гол... И колосочки собирали Ребята деревенских школ.
85. 85 Сейчас в деревне хлеб не сеют, Не удобряют и жнут. Предприниматели имеют Угодья, что посевов ждут... А если фермер, все же сможет Собрать посильный урожай; Солярка раза в три дороже Пшеницы. Ты ее продай! Нам мыслить надобно б пошире, В делах земных себе не льстить... И в Предуралье и в Сибири Давно пора хлеба растить. __________ То Революции, то войны, - Здесь нечего греха таить: Где хлеба нет, то там и бойня, А все хотят безбедно жить.
86. 86 Всё, что планировал, чем жил, Я безвозвратно упускаю. Я не спешил и не тужил, Дела решать не успеваю. Родным в деревню написать, Послать подарки тёткам к Маю – Они устали письма ждать, Я, как всегда, не успеваю. Была мечта стихи издать, Те, что коряво сочиняю, Но где же время, деньги взять, Поверьте мне – не успеваю. Мне в церковь надобно сходить, И Чудотворцу Николаю Поставить свечку и спросить: «Как жить? Увы, не успеваю». Давно пора уж навестить Детей и внуков. Да не знаю: Зимой, весной ли погостить? А летом я не успеваю. И всё, за что я ни возьмусь – Работа, дом... Не понимаю: Как белка в колесе кручусь, За всем поспеть не успеваю. За новостями уследить – Я тщетно память напрягаю. Хотят Бэн Ладена убить, Да всё поймать не успевают...
87. 87 Одни бегут навстречу счастью, Другие медленно идут, Открыв сердца, раскрыв объятья, А третьи счастье тихо ждут. Мой друг, не надо торопиться, Ведь счастье можно пропустить, Не то найти – с дороги сбиться, Потом всю жизнь себя казнить. И медлить в том пути опасно: Пока идёшь, оно уйдет, И трудный путь пройдя напрасно, Идущий счастья не найдет. Когда взаимно ищут счастье, Мужчина с женщиной вдвоём, И летом, и зимой в ненастье, Находят счастье день за днём. Осеннее настроение Небо хмурое, осеннее, Слякоть, сырость да туман, Даже птиц не слышно пение По утрам и вечерам. Ночь глухая, беспросветная – Не пройти без фонаря. И природа неприветная... Лишь засветится заря –
88. 88 И тогда лучами ранними Занимается рассвет, Через тучи, клочья рваные, Солнце льёт печальный свет. И душа томится, мечется, Ищет выхода из тьмы, И несчастному мерещится Путь несладкий – до сумы... Но не всё ещё потеряно, И исчезнет тучи тень, Просто надо быть уверенным, Что придёт счастливый день.
89. 89 Так неустойчиво, так зыбко Мое земное бытиё... И грусть, сменившая улыбку, Не веселит мое житьё. И всё, что я имел когда-то, Уходит далеко назад: Из детства вырванная хата, Пришедший из войны солдат, И мать – теперь уже старушка – Мне что-то ласково поёт, И молоко в железной кружке, Набитый чёрным хлебом рот... Как память дорого и мило, Всё, чем я жил, чего я жду, И сердце уж давно простило Теперь ненужную вражду. Проходит жизнь, и, год от года По прошлому сверяя шаг, Счастливей тот, кто для народа Пахал и сеял, как ишак...
90. 90 Тучи висят над горами, Море ревёт и штормит, Что же случилось вдруг с нами? Сердце неровно стучит. Или, устав с непогоды, Вспомнив деревья в снегу? Ты ведь уж долгие годы Трудишься в зной и пургу. Не от тяжёлой работы, Может, от вечной борьбы, От постоянной заботы Вдруг спотыкаешься ты? Было бы в мире спокойно, Жили б, как в сказке былой, Но катастрофы и войны Горе несут за собой. И по невинно погибшим Плачут невеста и мать. Сколько от горя почивших? Трудно их всех сосчитать. Скоро рассеются тучи, Солнышко будет светить. Мы помечтаем о лучшем И продолжать будем жить...
92. 92 Преемственность поколений Возникла за годы войны. Из городов и селений На фронт шли отцы и сыны... Случалось, что вместе громили Фашистов несметную рать И жизнью военною жили, За Родину шли умирать. Бывало, что дед партизанил В лихую годину войны, А старший его с сыновьями Сражался с врагом у Двины... И вместе – что сын генерала, Что вятский крестьянин простой, Неграмотный парень с Урала – Шагали по грязи густой. Не знали они дедовщины, Заслышав команду «Вперёд!», Бежали открытой лощиной И гибли за русский народ. И падали, и умирали, Упав головою вперёд, И только назвать успевали Свой адрес, жену и сирот...
93. 93 Друзей хоронили в воронках, Поставив из дерева крест, И долго ещё похоронка Искала сестёр и невест. Преемственность поколений Замешана на крови, На памяти близких нетленной И к Родине светлой любви. В жестокий наш век, беспокойный В своих или дальних краях Не стихли локальные войны, И гибнут мальчишки в боях. Преемственность нынче другая, Суворовцы учатся вновь... О подвигах «жуковцы» знают, К героям питая любовь. В живых немного уж осталось Людей, прошедших всю войну, Победа тяжко им досталась, Но взяли штурмом тишину. Уходит время безвозвратно, Война – история для нас, Но сыновья и внуки статно Стоят в строю, идут в запас.
94. 94 И чтобы небо голубело, Цветы пестрели вдоль лугов, Мы защищать должны умело Россию от любых врагов. Чем отдалённей День Победы, Тем ярче и лучистей свет Свободы, что сняла все беды, Спасла страны авторитет. И в День Победы ветераны Встают у обелисков в ряд, Забыв про собственные раны, О невернувшихся скорбят. В деревне, городе, ауле – Во всех селениях подряд – У памятников в карауле Уже их правнуки стоят. Утро в деревне, но люди не спят. Гудит, завывая, церковный набат, Фашисты с собаками: посвист и лай, Людей собирают и гонят в сарай. «Achtung! Zusammen!», – кричат во дворах, А люди раздеты, и темень в углах. «Скорей собирайтесь, идите в сарай! – Сказал переводчик. – Детей забирай!» *Хатынь – Белорусская деревня, сожжённая немцами во время войны. Сожжены заживо все жители деревни.
95. 95 Собрался народ в деревянный сарай, Староста тихо сказал: «Покарай, Господи, слышишь? На наших врагов У нас не осталось своих батагов». «Woistpartizanen?» – фашист прокричал. И выстрел внезапно в тиши прозвучал. Заплакали дети, почуяв беду, Упала старуха у всех на виду... Фашисты снаружи закрыли сарай: «Ferbrennen!». Толмач перевёл: «Поджигай!» И с факелом молча пошёл полицай, И вспыхнуло сено, занялся сарай. Сарай полыхает, люди кричат! Предсмертные крики и стоны внучат... Обрушилась кровля, народ замолчал... Лишь колокол в церкви призывно звучал. Сто семьдесят шесть – жив остался один Каминский, что утром ушёл на овин. Сожгли и село, только трубы торчат. И скорбно в деревне набаты гудят. И снова нас память уносит в войну, Как можно фашистам простить ту вину? Но время идёт и рубцует печаль, Лишь звон колокольный уносится вдаль... 15.01.2003 г.
96. 96 Старушка тётя Маша В квартире проживала. Она в войну Великую Мужа потеряла. Детей у них как не было, Так после не рожала. Жила одна, погибшему Верность сохраняла. Квартиру тёти Маши Ей «элтеры» продали... С оплатой вышел казус, И вскоре тётю Машу В бараке прописали. Какая жизнь в бараке? Вам объяснить нетрудно. Собаки в коридоре, И ветер ноет нудно В трубе холодной печки, Колышет пламя свечки. Морозным утром ранним Вставала тётя Маша, Молилась Богородице, Пока варилась каша.
98. 98 ...А за стеною пьяный Сосед жену гоняет, И от уборной общей, Известно, чем воняет. Племянник тёти Маши Об этой жизни знает. В трёхкомнатной квартире Виталлий проживает. Зовёт племянник тётю Пожить в его квартире, Ведь нет родных у Маши Во всем подлунном мире. С детишками Виталия играет тётя Маша. На кухне в это время бежит из миски каша... От старости глубокой Нюх потеряла Маша. Кричит ей в ухо старшенький: «Сгорела наша каша!» Втроём бегут на кухню: Плита вся почернела, От папы будет выговор... И тут недоглядела.
99. 99 Заплакала старушка: «Ну в чём я согрешила?» И воду пьёт из кружки: «Нечистая то сила!» Отмыть плиту у бабушки Ещё хватило силы. С испуга, от усталости Ноги подкосились... Слегла, болеет бабушка, Не ровно сердце бьётся. К ней приезжает «скорая»: Доктор разберётся... Долго болела бабушка, За ней ходил Виталий, И хворь её оставила, И ноги крепче стали. Тут к ним пришёл посыльный Из горвоенкомата, Поинтересовался: «Есть у бабки хата?» Все знали: муж у бабушки Ушёл не на пирушку, И на квартиру в очередь Поставили старушку.
100. 100 Подходит дата славная, 70 лет Победы. Ключи и ордер бабушке Несут после обеда. Для переезда бабушке Машину предложили. ...И вот печёт оладушки На новенькой квартире. Пришёл Виталий с детками, Невестка торт купила. Цветёт и пахнет бабушка И про болезнь забыла. И к бабушке от радости Опять вернулась сила. Гостям сказала бабушка: «Медведеву Спасибо!» Февраль 2017 г.
102. 102 Не говори мне страстных слов, Мне слушать их совсем не надо. Исчезли грёзы вешних снов. Ты не опора, а преграда... Меня ничем не соблазняй, Твой поцелуй мне безразличен. Сходи к цыганке, погадай, Кем оскорблён и обезличен... Не упрекай, что не люблю, Хоть я тебе не изменяю. Скажи спасибо, что терплю И от себя не прогоняю. Не надо мне учёных званий, Чем выше звание – тем ниже чин. И не давай мне обещаний Быть лучшим среди всех мужчин. И не преследуй по пятам, И не сжимай меня в объятиях. Я буду здесь – ты будешь там, Ведь нам уже не светит счастье. И круглолицая луна Не обещает нам соблазна. Не для того нам жизнь дана, Чтобы прожить её напрасно... Пора счастливая ушла, Себя обманывать не надо. Любовь была – любовь прошла, Как синева ночного сада...
103. 103 Первая любовь, что первые цветы, Хоть и не броски, их нет дороже. А поздней, как отцветут сады, Станем мы самокритичней, строже. Первая любовь, как первый дождь Сквозь сияние солнечного света. Первую любовь, как сказку ждёшь, С нетерпением ждёшь любви ответной. Первая любовь, как небо, высока, И полет её границ не знает. До тех пор, покуда облака Горизонт любви не застилают. Первая любовь, как море, глубока, Шепчут волны, счастье обещая, И мечта влюбленных так легка, Белой чайкой в небо улетая... Первая любовь, как первый снег, Так чиста, и нет ещё тропинок, Что поздней в душе оставят след Иль от слёз, иль от колючих льдинок...
104. 104 Не жалуйся, когда тебя обидят, Не хнычь, когда тебе невмоготу. Страдания твои простые люди видят, Оценивая эту немоту. Не плачь о преждевременно ушедших, Которые, избрав тернистый путь, Упали, так и не достигнув цели, И нам тех павших не в чем упрекнуть. И не проси властителей суровых О благе, привилегиях, деньгах. Народ и время выберут нам новых, Которым быть отмеченным в веках. Жизнь коротка, а время быстротечно. Не веришь – мудреца о том спроси. Коль хочешь быть достойнейшим навечно – Не жалуйся, не плачь и не проси.
105. 105 Любовь должна питаться, как родник, Иначе она просто обмелеет. Вопрос не праздный, если он возник, – И тело без движения немеет. Как факел рвётся сверху от земли, Любовь парит над буднями простыми, Когда у любящих и крылья отросли, Они для смертных кажутся святыми. И для любви губителен тот факт, Когда она, себя превозмогая, Опору в жизни ни найдет никак, Зря машет крыльями, в трясине погибая. Для разума – великое творение. Любовь умрёт, не зная подкрепления.
106. 106 * * * Ты, милая, ещё цветёшь, А я печально увядаю, И скоро ль кончу путь – не знаю, А ты другого вновь найдёшь. Ты, милая, ещё горишь, А я невольно потухаю. Другим я радость оставляю, Кого ж ты вновь испепелишь? Ты, милая, ещё сильна, И дать начало жизни можешь. Мне в этом плане не поможешь. Собой ты властвовать вольна...
107. 107 Хочу любить, работать, жить И чудеса творить на свете, Чтобы под старость не тужить, Перед детьми не быть в ответе. Мне так нужна твоя любовь! Под нежным васильковым взглядом Я ощущаю жизни новь В весеннем праздничном наряде. И я трудиться в жизни новой Готов, не ведая преград, Шахтёрский труд в земле суровой Достоин славы и наград! Из шахты выйдешь – жизнь милей, Лучистей солнце, лето жарче, И небо выше, голубей, А ты – прекрасней и родней, И чувства наши чище, ярче!
108. 108 * * * Иду к тебе, иль еду мимо я, Всегда ты, милая, со мной. Я о тебе грущу, любимая, И от любви я сам не свой... Ты мне киваешь снежной веткою В сиянии солнечного дня, Сидишь в автобусе соседкою, Хотя не смотришь на меня. Твой взгляд идёт ко мне из полночи, Ласкает и зовёт к себе. В туман и дождь, и в полдень солнечный Несчастлив я в своей судьбе... И мысль, упрямая и новая, Сверлит и давит мне в висок: Ну почему нужда суровая Уносит радость сквозь песок? Когда захочешь, позвони, А просто так – не надо. Меня любимой назови, А большего не надо. Когда захочешь, позвони. Я прилечу мгновенно. Пустое счастье не лови, Оно – луны затмение.
109. 109 Когда захочешь – приходи, Тебе я буду рада, И никуда не уходи, А коли так – не надо. Приди, коль нету мочи, Нам будет мало ночи... * * * Вновь на улице дождь, В сердце боль или грусть И холодная дрожь. В мыслях ты. Ну и пусть. Как-то жалко себя, Всеё так глупо, смешно: «Ненавижу тебя, – Ты твердишь мне давно.– Не ходи, не звони, Ничего не хочу». Подожди, не гони, Вдруг погасишь свечу?.. Ночь. Темно без луны, Без тебя дом мой пуст. Есть за звоном струны Беспредельная грусть.
110. 110 Я малину в саду собирал, Дорогую свою вспоминал, Васильки на цветущем лугу И её на крутом берегу. Этот старый заброшенный пляж... Наш походный открыт саквояж. Бутерброды, бананы, вино, Сосны, ели – в природу окно. Я бруснику в саду собирал, Что любимая близко – не знал. Она сзади ко мне подошла И меня за собой увела. Разложил я походный рюкзак, Узелки развязать – ну никак... Я тесёмки руками порвал, Дорогую ласкал, обнимал... Клюкву брать на болото пошёл И опять дорогую нашёл, И представьте, что клюквы она Набрала два ведёрка одна. Я в болоте с любимой лежал, На пригорке её обнимал, Нам мешало до слёз комарьё, Я на кочке замучил её...
111. 111 Стихи, рождённые в тиши, Тебе, как прежде, посвящаю, И в сказке снов, в ночной глуши Тебя я снова навещаю. Проснусь – и всё тебя ищу, Рукой, обшаривая ложе. Напрасно Господа прошу: «Не отнимай любимой, Боже». Любимая же спит с другим, Его не любит, ну и что же? А мы куда-то всё спешим... Ну помоги нам, где ты, Боже?
112. 112 Я не пришёл всего два раза – И нет душевного огня. Небрежно брошенная фраза – И ты покинула меня. Как быстро рвётся Натянутая нить, Любовь уже не вернётся, Тогда зачем мне жить? Душа для радости закрыта, А жить без счастья нелегко. Мечта в сырой земле зарыта Под серый камень глубоко. Закрыла солнце Невидимая тень, В моем оконце Потухший день. Вернись любимая, родная, Верни покой моей души И чашу полную до края Со мною за счастье осуши. Не будь чужою, Дай мне заснуть, Побудь со мною Ещё чуть-чуть...
113. 113 Комары с ума сошли, Комары едят до смерти, Сроки встречи все прошли, Ох, как трудно ждать, поверьте. Я не плачу, но в слезах: Только лишь глаза открою – Мошкара летит в глаза, Нападает целым роем. Что ж ты долго не идёшь? Может, ты меня забыла? Иль с другим коктейли пьёшь? Мне с тобой так сладко было! Вот уже луна взошла, Я от гнуса отбиваюсь. Ты сегодня не пришла, Может, я напрасно маюсь? До новой встречи, Маmmа mia, Удачи вам во веки веков!
114. 114 Я в Кисловодске гость нередкий. И медицине всей назло Я с новым другом и соседкой Иду на Малое седло. Искал я долго и напрасно Себе попутчицу сюда, И верил: день придёт прекрасный – С ней всё равно поду туда... И вот уже при возвращении Навстречу женщина идёт, И, поборов своё смущение, На Малое седло зовёт. Седло? Опять? Я согласился, Оставив спутников вдвоём – в меня как будто Бог вселился – На Малое седло идём. Мы поднялись. За разговором И не заметили совсем, Как в парк сошли. Ты с ясным взором Меня оставила ни с чем...
115. 115 Ну как ни с чем? С одной надеждой, Что завтра снова мы вдвоём, Надев спортивную одежду, На Малое седло пойдём. Тебя искал я словно годы, А время всё впустую шло... И вот в ненастную погоду Свело нас Малое седло. ------------- P.S. Ты простудилась, заболела, Виновен в этом только я. Прости за всё, что претерпела, Мария, спутница моя.
116. 116 Осень в Кисловодске. Санаторий. Люди лечат здесь свою печаль. Мощь нарзана, блеск лабораторий, Воздуха высотного хрусталь... Всё здесь для того, чтобы больные, Процедуры нужные приняв, В гору не бежали, как шальные, Боль в груди и в голове уняв. По соседству – рядышком палаты – Женщина красивая живёт, Звать Франческой, в простеньком халате... В спутницы любому подойдёт. Занимает небольшую должность, Муж военный – кажется, майор. Думаю, есть у неё возможность Не болеть судьбе наперекор. ...Ты из Белоруссии, полячка, И с улыбкой, что зовёт в мечту, В мыслях ты застряла, как болячка, Между нами проведя черту.
117. 117 Даже не любовь, другое чувство Вызываешь ты в груди моей. Что это? Твой опыт иль искусство? Или волшебство души твоей? И ни на кого ты не похожа, Нет такой, как ты, на всей земле. Ты скромна, достойна и пригожа, Хоть и равнодушна ты ко мне. Что мне до тебя и этих женщин? Может, просто так сходить в кино? Вечером осенним или вешним Тянет к ней магнитом всё равно. Что творим? Порой не знаем сами: Мирно спим, иль мчимся на коне. Женщина с печальными глазами, Почему так часто снишься мне?
118. 118 Любовь у нас беднее стала, Промчались золотые дни. Иль может ты любить устала?- Воспоминания одни... А может я, всё погружаясь В дела, заботы, скучный быт, Утратил чувства, хоть пытаюсь Тобой одной дышать и жить. Или подводные течения В твоей душе ещё бурлят. И сердце ищет приключения, Чтоб не одно и то ж подряд... Иль вездесущая природа Тушует в небе краски дня? Непостоянная погода Уж гасит искорки огня. Любовь у нас беднее стала И нет душевной красоты; Иль может осень нас застала: Я старше стал, моложе – ты.
120. 120 Был у Путина друган «По прозванию» Эрдоган. Путин турка уважал, Даже в гости приглашал. Путин в дружбе знает толк, Тянет газовый поток... Выписал квитанцию На атомную станцию. А за это Эрдоган Туры нам предоставлял, Мандарины, помидоры К нам в Россию посылал. Террористов надо бить ИГИЛ в Сирии бомбить. И наш СУ летит по курсу, Чтобы сбросить бомб ресурсы. В это время наш друган, То бишь Реджеп Эрдоган, Поднимает самолёт – Тот за нашим в хвост идёт. И летит за СУ ракета, Чтобы сбить его со света, А ИГИЛовцы с земли Вмиг пилотам помогли. Два героя смертью храбрых В той пустыне полегли. Так ли безвреден наш друган Реджеп Тайипыч Эрдоган?
121. 121 Мне надоело каждый день смотреть По телевизору, как люди погибают. И день за днем: война, убийства, смерть. Чьи палачи заказы выполняют? Мне надоело то, что каждый год В приютах стариков десятками сжигают, А поселить их в негорящий дом Никто в России не соображает. У нас в России каждую неделю То самолёт, то вертолёт с радара исчезают, А Чесли Салленберг, рискуя на пределе, В Гудзон на воду самолёт сажает. А Украине пусть не будет худо, Границу запирает на замок: То газ не пропускает, то верблюдов, Преподнеся злобливости урок. Сначала ипотеку людям дали, Позволив молодым купить жильё, В дни кризиса же многих рассчитали. Кто в выгоде? Да все они. Жульё! Заводы встали, «Сильвинит» – в убытке, Ведь заграница калий прекратила брать, Нашёлся бы предприниматель прыткий – Поля России смог бы удобрять.
122. 122 И что ни день, убийства заказные: То бывший мэр, то журналист, то адвокат, И в большинстве все люди молодые. А где заказчики? Да вон они сидят... А на дорогах люди погибают, По сотне в день – и так из года в год. На остановках, переходах зашибают, На иномарках все летят вперед... Ни совести, ни жалости, ни чести, Попробуй-ка преступника узнать, Который сбил машиной человека, Оставил труп, но сам сумел угнать... И что нам до маньяков заграничных? Своих полно, но как их трудно взять! Они так изворотливы, циничны, Средь бела дня умеют исчезать. А где полиция? Она на совещании, На тренажёрах, в школах мастерства... Ну разве встретишь ты его случайно В местах «горячих»? Что ты, никогда!
123. 123 Чего добились вы, лишившись жизни, И жизнь отняв у многих москвичей? Кому вы служите, Аллаху иль Отчизне? Вы – нелюди, вы – тысяча чертей! Ошиблись вы, наивно полагая, Что Бог в раю чертоги вам припас? Но истина – она совсем другая, И мы её не держим про запас. А правда в том, что в небесах Вселенной Уже другой нам жизни не дано. Как хорошо вздохнуть порой весенней Угар черёмухи, к нам рвущейся в окно. Уж вам не будет ни цветов, ни песен, Лишь слёзы горькие прольёт родная мать. Пройдёт немало лет и зим, и вёсен, Но солнце будет над землей сиять. А москвичи, погибшие от взрыва, Жить долго будут в памяти людской. Нет ненависти в горестном порыве, Лишь взгляд родных туманится тоской...
124. 124 * * * Война, война... Не их вина – Героев, павших в поле брани. Порой не вспомнить имена, Кто сгинул в розовом тумане. Политики и генералы Приводят наш народ к войне, Им, сколь награбили, всё мало, Ещё хотят вдвойне, втройне... Вот и сейчас ещё воюем: Чечня, Кабул, Таджикистан. И над погибшими горюем, Ведь что ни умница, то там! Мы без внимания не оставим Героев тех, пока живём, Вот и сегодня их прославим, И песни вам о них споём... * * * Земля мне кажется огромным тиром, Где в разных уголках идёт война... Несправедливость управляет миром, И жизнь поэтому трудна. Несчастья рушатся потоком, И их нельзя остановить, Да и никто не знает толком, Чем всех нас может поразить. Взрывают, взрывают, взрывают... Уж Ставрополь. Взрыв прогремел. Позвольте, но кто же посмел? Лишь изверг пощады не знает.
125. 125 Раз в век – наводнение в Польше. Семнадцать погибших, и что ж? Возможно, погибло и больше, Но как, от чего – не поймёшь. В апреле самолёт с Лехом Качиньским И сотнею приближенных чинов Упал в овраг вблизи Смоленска – На части разломившись, был таков... У смерти приговор всегда суров. Не видя высоты, не чувствуя земли, В тумане аварийную посадку Тот экипаж внезапно совершил, Но был бы жив и экипаж, и пассажиры, Повыше б поднялись – остались живы... Сотня погибших на Распадской, Где смесь метана взорвалась. Гибель шахтёров болью адской В сердцах родных отозвалась. Киргизия. Опять идёт война, Когда оружие к бандитам попадает. Киргизов ли? Узбеков? Чья вина? Как бунт остановить? Никто не знает. Нет ни единства, государства и ни власти, Кто у руля? Не те. Опять не эти... И все мечтают кушать только сласти. Кто даст ответ: «За что страдают дети? Как старых защитить от той напасти?»
126. 126 Кто такой я? Из бывших сирот. Уроженец деревни. И вот В Соликамске живу сорок лет И давно я отец, уже дед. Кто такой патриот? Может тот, Что кричит на углу: «Все на фронт!» Откричал он своё и ушёл, Защищать кто Россию пошёл? Патриот – тот, кто скромно вершит Все дела, сам проблемы решит. Под окном две берёзы шумят О России ему говорят... Патриот – тот, кто скромно молчит, По столу кулаком не стучит. Он с народом всегда заодно, О себе позабыл уж давно... Патриот – кто детей защитит, От нужды и бесправия щит Им возводит, себя не щадя, Больше жизни детишек любя. Патриот – он во всем патриот, Зря штаны за столами не трёт. Хочет сделать он всё хорошо ЧЕЛОВЕК – тот, кто с буквы Большой.
128. 128 У нас никто не защищён, Ни репортёр и не политик, Молчит когда-то смелый критик, Не смея лезть уж на рожон. Богатые стремятся к власти, Бедует нищенский народ, Он на ходу подмётки рвет, Вкушая горе и напасти. Наша полиция молчит, Пока на небе гром не грянет. Злодеев лихо защищает, А невиновных – обвинит. Растёт преступность как явление, И не накинешь ей узду. Мы воспитали поколение Совсем не годное к труду. Взрывают, режут, убивают, Даже младенцев не щадят. И вновь злодейства замышляют, В разы преступников плодят. Коррупция свела на нет Милиции былую славу, Обидно, право, за державу, Её былой авторитет. И только смена поколений И воспитание молодых, И наказания применение Вернёт спокойствие живых.
129. 129 Все старики похожи друг на друга, Они беспомощны, несчастны и больны. Не выйти им из замкнутого круга, И быть свободными они уже вольны. Остались им одни воспоминания, А что несчастны, то не их вина. Им выпали большие испытания: Репрессии, ГУЛАГи и война. Они бредут, авоськами цепляя За жёсткую, засохшую траву. И, палками контейнер ковыряя, Находят хоть какую-то жратву. От безысходности уже черны их лица, Одежда грязная, немыто тело, вонь... Их гонит «смелая милиция», А те грозят: «Попробуй только тронь!» Конечно, есть из тех, кто опустился, Кто жил, не приспособившись к труду, А после тунеядствовал и спился, Познав несчастья, голод и нужду. И если общество преступно, равнодушно К изгоям, старым людям и бомжам, Любой жилец с натурою тщедушной С теченьем времени, бесспорно, будет там.
130. 130 * * * Не потому ли жизнь коварна, Что всё вокруг – самообман? Мы раньше не жили шикарно, Но не скуднее был карман. Была надежда – вот наступит Для всех земная благодать... Святая правда взгляд потупит, А ложь всё может оправдать. Но нет в Отечестве пророка, А правду долго надо ждать. И ожидать какого срока? Как от несчастий убежать? А жизнь порою так коварна: Не исключить, не избежать... Ребёнок захлебнулся в ванне, А мать не может уж рожать. Столкнулся поезд с самолётом, В пучине тонут корабли, И счёт потерян самолётам, Что сбиты выстрелом с земли. А что поделать с травматизмом На бесконечности дорог? Безвинных здесь по тридцать тысяч Мы убиваем каждый год. И у природы нет спасенья, Грустит страдалица-земля. Землетрясенья, наводненья Опустошают города...
131. 131 Вы думали, злодей наказан будет? Познает унижение? Это вздор! Так не бывает. Правый «раздобудет» Несчастье, унижения и позор... Как думаете: подчинённый в споре С начальником победу одержал? Ведь это только временно, и вскоре Начальник строго парня наказал. Он наказал и позабыл обиду, Издержки ж подчиненного – вдвойне, Он хоть и хорохорится для виду, Но ищет выход в водке и вине. И дома у него не всё в порядке: Жена ворчит, воротят дети нос. Давно уж позабыл он о зарядке – То сердце схватит, то найдет понос. И так он, бедный, выхода не видит, Страдая в унижении своём, Так знайте: кто начальника обидит, Расплатится здоровьем и рублём.
132. 132 Ну ясно, надо быть больным И не скрывать симптомы боли, И не казаться молодым, Чтоб жалоб было много, более... Передвигаться с тростью, палкой, Перед врачами лебезить, Казаться выжатой мочалкой, Коли безбедно хочешь жить. Не забывай и подлизаться, Умей, где надо, «шестерить» И неизменно прогибаться, Всё время про болезнь твердить. И ты получишь инвалидность. Тогда – «жалея не любя» – Врачи проявят солидарность, Чтоб отвязаться от тебя. Кардиологическое отделение городской больницы Составлено по записке-инструкции больного кардиологического отделения, к счастью уже выписавшегося после лечения. 8.03.2009 г.
134. 134 Талица, Горскино и Бутка – Здесь моя Родина. Жизни дороги петляют пока, Многие – пройдены. С матерью в Госкино жили давно, Были изгоями. Кто был при власти И с плёткой в руке – Стали героями. Время равняет нас всех на Земле, Делая мудрыми. Правили нами вожди, что в Кремле, С лицами добрыми. Будьте здоровы, мои земляки, Милые, скромные, За милосердие в трудные дни Спасибо огромное. Вы помогали мне к цели идти, На ноги ставили... Жили мы бедно по чьей-то вине – Вы не оставили!
135. 135 К «Усть-Качке», курорту, дорога проложена, А Кама течёт, как и тысячу лет. И здесь под землей йодобром расположенный Здоровье продляет и силу даёт. «Усть-Качка» – курорт, здесь анализы делают Повторно, не веря больнице твоей, Что если не так – они быстро забегают, Спасая престиж и заслуги врачей. «Усть-Качка» – курорт и тропа безымянная, В пути к шалашу прелесть леса ловлю... «Асхат, ты заметил, что водка «непьяная»? И я потому больше вермут люблю». Уж скоро два столетия Курорт «Ключи» живёт, И в годы лихолетья Он выжил и растёт. Зовёт нас голос внутренний К ключам на берегу. Пасутся в дымке утренней Коровы на лугу... Я утром встану с солнышком, На сопку поднимусь. На горке свежим воздухом Дышу не надышусь.
136. 136 В саду поют соловушки, Черёмуха цветёт. И не болит головушка, И горе не берёт. Здесь тишина всевластная И только петухи, Когда заря атласная Встаёт из-за реки. Мы лечим многолетнюю Душевную печаль, Болезнь сорокалетнюю Оставить здесь не жаль. ------ Целебных свойств немерено, Пропишут грязь врачи... Мы здесь куём уверенно Для счастия ключи ------- Здесь полная гармония: Природа – человек. И ни гроза, ни молния Не сломят их вовек. Всевластная история Считает нам года, Ключи для санатория Останутся всегда. 22.10.203 г.
138. 138 Уходит год Козы рогатой, Козы строптивой, озорной И мы не жили в нём богато, Служа лишь Родине одной. Один мужчина после смерти, Закончив жизнь в конце пути, Пытался в рай пройти, поверьте, Сам, да и жёнку провести. Прогнув жену на четвереньки, Ошейник к шее прикрепив, Тянул супругу помаленьку, И шла она то вкось, то вкривь. Апостол Пётр, в раю привратник, При исполнении, что тут взять? Мужчине молвил: «Вот развратник!» И дал команду: «Задержать!» Спросил: «Кого ты, человече, Ведёшь?». И, чувствуя грозу, Мужчина, не моргнув, ответил: «Веду я дойную козу». Апостол, козочку погладив, На мужика как заворчит: «Ну почему бородка сзади, А вымя спереди торчит?» И не того, и не другую Апостол в рай не допустил: «Ведите мне козу другую». И грех тот тяжкий не простил. 25.12.2015 г.
139. 139 В заповеднике восточном, Если быть предельно точным, Жил да был там тигр Амур, Он спустил немало шкур С ланей, козликов, баранов. Тихо жил, не строил планов. Но любовь – она так зла, Что полюбишь и козла. Звали все козла Тимуром. Козы, всем известно, дуры, Не терпели дух козла, Но молва о нём жила, Что он жуткий забияка, Что не так, то сразу в драку. И решил честной народ: Пусть он к тигру в пасть идёт. Тут его в вольер втолкнули – Упирался, но впихнули. Тигр смотрел и не бросался: Он как будто забоялся. А Тимур рога пригнул, Тигра малость в грудь боднул. Тигр отпрыгнул: «Вот даёт!» И пошел себе вперёд. А козёл – за ним вприпрыжку. Вдруг почувствовал отрыжку И на тигра как рыгнёт, Да попав жвачкой в рот...
140. 140 Тигр подумал: «Вот нахал!» На козла чуть не напал. Вовремя остановился И с судьбой своей смирился. Для чего нам тигр с козлом? Чтоб с другим бороться злом. Нам вменяют капремонт Зданий, где народ живёт, Цены прыгают до неба – Всех продуктов, даже хлеба. Украина, Крым, Донбасс... И министрам не до нас. Так вот нас и отвлекают И зверьё нам подставляют Вроде тигра и козла – Ветви одного узла. --------- Тут недавно на прогулке Тигр прилёг, чтоб отдохнуть, А козел заблеял гулко, Разбежался, чтоб боднуть... Тигр взревел, схватил за холку Агрессивного козла, Сбросил он его с пригорка, Видно, дружба тоже зла!
141. 141 Один мужик в Екатеринбурге В окошко выбросил диван, Ну а внизу – в пальто и бурках Шла в магазин одна маман. И тот диван её прихлопнул, Случился приступ с ней. Удар. Плюс мочевой пузырь в ней лопнул, Свезли её в стационар. Хоть помощь ей и оказали, Скончалась бабка. Бабки нет. Судили мужика и дали Полгода – как под старость лет...
142. 142 Парк в Кисловодске. Увядают На клумбах листья и цветы. Идёт блондинка молодая, С ней – негритёнок лет шести. Скажите, что же происходит? Откуда вдруг у русской негр? Или в капусте их находят? На негров мода? Мистер? Герр? Возможно, в Африке далёкой Она часть жизни провела, Под знаком помощи нелёгкой В Россию негра привезла. Иль в годы засухи суровой (У эфиопов голод был) Состав детей черноголовых Наш «Красный Крест» «усыновил»? Верней всего, забыв про Бога, – На все морали наплевать – Любви мулата молодого Она решила испытать. Ну негр так негр, мне что за дело? В любви возможен и контраст: Ласкает чёрный бело тело: Смешение народов, рас...
143. 143 Не знаю, что меня тревожит, Одно лишь знаю: так нельзя. Тоска невольно сердце гложет, А может, я не прав, друзья? Ревную я, мне не понятно, Чем русский ей не угодил. Я не расист, но неприятно, Как будто негр меня убил. Да и она – такая стерва, Ведь силой он её не брал. Легла под чёрного, под негра, И он, стервец, её... ласкал. Вот так и я тебя ревную И ненавижу, и люблю. Как в омут вы – в любовь другую, Хоть негр. Ну нет, благодарю...
144. 144 Два сиамских близнеца Родились в Париже. Сросшись боком, их тельца Разветвлялись ниже. Их назвали Жан и Жак, Нянчили, кормили, Пеленали кое-как И совместно мыли. В школу наши молодцы Вовсе не ходили, Их готовили в купцы: Дома обучили. Вскоре бодрые юнцы Справились с учёбой, С виду вроде не глупцы, Всюду вместе, оба. Их на биржу отвезли, В кресло усадили, В экономику ввели, Делу научили. И работу на двоих Делают ребята. Обращают взор на них Юные девчата.
145. 145 Полюбил Марию Жан, Взгляд невесты светел. Не противится и Жак: «Буду я свидетель...». Повенчалось, наконец, Молодое трио. Поздравляют мать, отец, Пьют вино и пиво. Очень сложно жить втроём – Днём и ночью вместе. Как любить одну вдвоём? Трудно и невесте. На широкую кровать Улеглись согласно. Помогла невесте мать (Помощь не напрасна). Как кого перевернуть, (Жан ведь на невесте), А под Жака подтолкнуть Два матраца вместе. Больше всех страдает Жак, Той любви свидетель, И ушёл бы – да никак, Гибнет добродетель.
146. 146 Так и маются, живут. Как зачать «героя»? Запил с горя Жак – и тут Вновь страдают трое. Жак болеет, исхудал, Велики тревоги. Крошки хлеба в рот не брал И откинул ноги. Что же делать? Как тут быть? Мертвый и живые... Что, обоих хоронить? Не было. Впервые. Носит мёртвого живой За собою всюду, А в глазах – туман густой, Непривычно люду. Две недели Жан живой Жил с умершим братом И Марию за собой Тихо звал куда-то. Вот и всё, скончался Жан, Нет других известий. В горб широкий, как в рыдван, Втиснули их вместе. Я вам вкратце рассказал, Без нужды в престиже. Два сиамских близнеца Кончились в Париже.
147. 147 Говорил Гаврила горилле: «Ты, горилла, умой своё рыло». Не послушал горилла Гаврилу, Морду вытер он лапой без мыла. Поучал Макарка макаку: «Вытирай хорошо свою с....у». Не послушал совета макака, Стала тыльная часть, как у рака. Говорил Нафтандил крокодилу: «Очень ты кровожадный, мудила...». Но не внял крокодил Нафтандилу, Неумытую слопал гориллу. А затем поймал он макаку (Знайте, люди, что это не враки). Он расправился быстро с мартышкой, Проглотил, будто малую мышку... А потом он словил Нафтандила, Что назвал крокодила мудилой, И сказал: «Приведёшь мне Макара, Я тебя отпущу без базара.
148. 148 А потом ты заманишь Гаврилу, Я хочу с ним померяться силой. Отпущу я вас, родненьких, с миром. Я и так скоро лопну от жира». Всех привёл Нафтандил к крокодилу: И Макарку, и свата Гаврилу. Крокодил их увидел – и в слёзы: «Я любил вас... на полном серьёзе!»
149. 149 Ты нам встречаешься нечасто, Примерно только раз в году, И я не испытаю счастья, Коли тебя я не найду. А встречи эти, как нарочно, То ночью, то в большой туман. Обычно в месте неурочном, А, может, всё это – обман? Но были и такие встречи: Лицом к лицу, глаза в глаза, Хоть заводи с тобою речи, Но ноги просятся назад. И, как назло, фотоаппараты Забыты дома, в рюкзаке. А фото нет – то нет и фактов, И след размылся на песке. Встречали раньше в Гималаях, На грани вечных ледников. Собаки, встретив, замолкали, Но встретился... и был таков. В Сибири бродят и медведи, На ноги задние привстав, И только чуточку помедлишь – Рванёшь, все пятки обдристав.
150. 150 А вот один не испугался, И посмотрел ему в «лицо», А тот лишь хитро улыбался, Шагнув из леса на крыльцо. А одного уже поймали, В саду он яблоки собрал. В багажник (авто) затолкали, А он открыл и убежал. В Китае будто гоминоид В селеньи женщину украл. И, проживая на деревьях, Ей пару деток наклепал. Инопланетных находили – Хотя б Алёшеньку. А тут Уже в багажник посадили... Дела, как видно, не идут. По воспоминаниям космонавта И.И. Иванова, о «людях» Венеры
152. 152 Юрию Ефимовичу Юдину, участнику похода отряда Дятлова, посвящается Он был одним из десяти Ушедших в тот поход, Но, заболев, сошёл с пути, Другие шли вперёд. Он непрерывно повторял: «Ну как мне дальше жить?» Узнав о гибели, сказал: «Я б должен с ними быть...» Ну с ними б был, и что тогда? Поставили бы в ряд... Возможно б, стороной беда Прошла: был жив отряд. Его на лыжах бы несли, Порою – на плечах. Да и не бросили б в пути, Но всё – увы и ах! И если б с ними он пошёл, Бессильный и больной, Отряд бы медленнее шёл И не спешил домой. Метель и ночь – второй февраль – Отряд бы пережил, Был бы неплановый привал, Отряд же – шёл и жил...
153. 153 * * * Прошло уж более полвека, Как в тот поход ушёл отряд, Но краток век у человека, И жизнь не повернуть назад. Возможны разные причины Их гибели в походе том: Сползание ледяной лавины, Сдавившей их палатку льдом... И, вырвавшись из той палатки, Израненные, в ночь, в пургу, Морозили босые пятки И замерзали на снегу... Вся суть той тайны не раскрыта, И остаётся полагать: Над ними взорвалась ракета, Что и сгубила весь отряд. А Юра, будто всё предвидел, Всевышнего услышав глас, Он словно чувствовал погибель. И Бог его от смерти спас. * * * К друзьям он относился непредвзято. Был симпатичный, молодой. Мечтали мы в годах семидесятых Женить его на девушке одной...
154. 154 Но память в сердце юноши жила: Любовь к Дубининой в душе его цвела. К той, с кем прощался в прерванный поход. Есть фото, в том свидетель весь народ. Людмила, видимо, давно его любила, На память плюшевого мишку подарила. Всю жизнь он этот сувенир хранил И ей одной до смерти верен был. * * * Клуб «Полюс» – и его возглавил он, Походами был просто опьянён. Он по родному краю нас водил, Но об отряде ничего не говорил. * * * Олимпиада в Саппоро в тот год, (февраль 1975 г.) Туда спешил спортивный наш народ. Наш Юра по уши залез в долги: Купил путёвку, туфли, сапоги. И вот он в поезде. И по пути в Свердловск С ним ехали такие крали! Юра расслабился, заснул «на волосок» – Вмиг сапоги и туфельки украли. И вот он в Саппоро в «отопках», В тех, что ему оставил вор, И у японцев, очень кротких, Во взглядах был немой укор...
155. 155 * * * Из Соликамска группа на Курилы ходила, Чтобы котиков морских, моржей заснять... Затратили они немало силы, Мечтали фильм о том походе снять. Но «оператор» очень ловко И фильм, и плёнки прихватил; Настаивал командировку, Чтоб ему Юра оплатил. Как проучить такую «кобру»? Мы предлагали в суд подать, Но Юра, парень очень добрый, Простил: «Ну что с нахала взять?» Он первым книжку «Соликамск» издал, И нас к работе этой привлекал, Экономистом города работал, И город жил, благодаря его заботам. Хотелось мне поведать, рассказать, Как Юра жил. Он жизни был не рад... Ещё хотел при жизни доказать, Что в гибели своей не виноват отряд. Чтоб ход событий воскресить, Узнать, что было там, Осталось «йети» допросить И «инопланетян».
156. 156 Отряд ушёл, как будто на войну. Кому поставить гибель всех в вину? Он первым был, покинувший отряд, Последним, кто положен в скорбный ряд... *Михайловское кладбище в г. Екатеринбурге*
157. 157 Человек натуры цельной, Знаньем жизненным богат, Феликс, друг ты наш бесценный, Самый лучший адвокат. До сих пор ты защищаешь Тех, чья совесть нечиста. Срок отсидки сокращаешь, Предлагая жить «с листа». Семьянин, во всём примерный, Не сыскать такого ввек. В творчестве – поэт отменный, В жизни – добрый человек. Служишь ты для нас примером, Ориентиром на пути, А для женщин – кавалером, Их умел с ума свести... Как пойдет житьё – не знаем, Может дождь польёт с утра. Мы тебе всегда желаем Счастья, здравия, добра!
158. 158 Мой друг! Не будем восхвалять Всё, что давно уже воспето. И нам не нужно забывать: Уходит в осень наше лето. Пройдут года, в вечерний час Пусть наши дети соберутся, Поднимут тост. У них за нас Слова достойные найдутся. Живи сто лет, люби, страдай. В любви три четверти – страданье, Но душу ты друзьям отдай И оправдай их ожидания.
159. 159 Всё в этой жизни проходит: Молодость, радость, печаль. Солнце встаёт и заходит, Годы уносятся вдаль... Выросли дети и внуки, Правнуки дружно растут, Но работящие руки Вам посидеть не дают. Снова заботы и мысли, Сердце о каждом болит. «Господи, ныне и присно...», – Мозг неустанно твердит. Вот и Господне Крещение – Будут к вечерне звонить. Бабушка Ася, с рождением! Долго желаем Вам жить! Жизни спокойной, здоровья Мы Вам желаем вперёд. Пусть будет всё для застолья, Всё, как сейчас,– целый год.
160. 160 «А мне бы мир перевернуть, Освободив его от зла...» (В. Бугай) Невысокая, статная, добрая, Ты упрямо по жизни идёшь Несмотря на невзгоды, ты собранна И назло всем чертям счастья ждёшь. Помнишь детство и воду хрустальную Замерзающего ручья, Дом отцовский, деревню опальную, Где теперь ты своя и ничья?.. Ты стремилась правдивым сонетом Утолить неуёмную грусть; Быть стеснялась известным поэтом Нашей Родины с именем Русь. А теперь Божьей волей помечена – Пишешь басни, стихи (и сонет?). Нежной «Лирой», «Ассолью» замечена. «Вдохновение» шлёт вам привет... 29.01.2017 г.
161. 161 бывшему выпускнику Копейского специального горнотехнического училища, моему «однокашнику», посвящается... Геннадий, ты один такой, Хотя уже прошло полвека, Забыв болезни и покой, В нас воскресил ты человека. В той книге, что ты написал, Воспоминаньям несть числа. Ведь я и сам всё это знал, Но жизнь так много унесла... Ты прав: начало было здесь, В ТУ Копейском, специальном. Учили нас, отбросив спесь, Учителя с душой кристальной. Ещё не зная жизни груза, Не всё нам было по нутру. И на линейке гимн Союза Мы пели рано поутру... Головченко, затем Дубовский – Училища директора, Они растили нас по-свойски. То была чудная пора.
162. 162 Сотрудники любили нас, Но, соблюдая дисциплину, Журили неслухов подчас, Но по-отечески, несильно. И Гребенюк, и Шабардин, И Осипов – наш военрук, Для нас являлись, как один: Товарищ старший, брат и друг. Но всё ж с особой теплотой Я вспоминаю Инну Рудных, Не знали мы, что жизнью трудной Жил человек тот золотой. Предмет свой досконально знала, Стихи читала вновь и вновь... Она незримо прививала Всем нам к поэзии любовь Друзья... Всех вспомнить бы хотелось: Прокофьев, Шишкин... – самый цвет. Они по жизни разлетелись, И кто-то жив, иных уж нет. Да, есть ещё на свете диво. Век прошлый помню, как сейчас. Я говорю тебе спасибо За память добрую о нас. 29.05.2010 г.
163. 163 В «Ключах» я встретился с Надеждой, С нею одной. И вновь Она вселила мне надежду На счастье и любовь. Промчались дни, мы не встречались. Она жила одна... На дискотеке повстречались, Была она грустна... И рассказала откровенно (сюжет – ну как в кино): «Давно вдова, но неизменно «Зашторено окно». А здесь я просто отдыхаю От дел, от трёх работ И ничего не обещаю, Дала обет – так вот». Я успокоился и понял: Хватает ей друзей. «Непонимающий Афоня»... Да будет счастье ей!
164. 164 Школу окончили. Ну что же, Ведь это лишь начало жизни. Оно разительно, похоже На всё, что мы даём Отчизне. Десятилетка – первый шаг Пути, что каждый намечает. Возможно, будет всё не так, Как каждый выпускник мечтает. Но вы на правильном пути, И мало кто с него собьётся. Желаю вам вперёд идти, И пусть вам счастье улыбнётся. Кто в вуз мечтает – чтоб мечты Уж в этот год достигли цели, А кто работать – чтоб в «кусты» С рабочих мест не улетели. И я желаю, без сомненья, Вам, каждому, себя найти, И эстафету поколений Достойно в жизни пронести!
165. 165 посвящается коллективу управления железнодорожного транспорта ОАО «Сильвинит» Товарищ путеец и в зной, и в мороз Ты вахту несёшь каждодневно. Пусть ветер в лицо задувает до слёз, Ты справишься, знай, непременно. Стальная дорога легла сквозь страну, А сколько ещё ответвлений! Не только в длину, а ещё в ширину, На север, на юг, в поселения... Вы – часть «Сильвинита», его магистраль, И люди у вас деловые, Работают в график, не терпят аврал И любят цветы полевые. Сегодня ваш праздник, а те, кто в пути, Отметят его минералкой. С железной дорогой вы вечно в чести, И прожитых лет вам не жалко.
166. 166 (в его 70-летний юбилей) Ремонтно-механический, Как главный цех технический, Был первенцем на Первенце – Калийном руднике. Шли с деревень рабочие, Чтоб доказать воочию, Что русский человек Умом берёт вовек. Литейщики и сварщики, Разметчики-лекальщики, Котельщики и слесари Из разных мест приехали. Кто ФЗУ оканчивал И мастерство оттачивал, Кто прямо у станка Учил наверняка: И как болты затачивать, Отверстия растачивать, Сверлить и шлифовать, И опыт набирать. В войну снаряды делали И у станка обедали. Не спали дней по пять (нам это не понять). За двести граммов хлебушка Фрезеровала девушка – Был мизерный паёк, Но путь к Победе влёк.
167. 167 Потом мы стали сильными. Шагами семимильными Опять пошли вперёд, И гордым был народ. И с праздниками редкими Шагали пятилетками. Потом – объединение, Потом – разъединение, Затем – восстановление И снова становление. Помимо управления В одном объединении Цехов теперь уж три – Ты только посмотри! И всех отметить хочется, Кто у истоков значится. И первым Цифриновича, А далее Сафроныча... Васякин, Кислер, Стариков, И Кравченко, и Яндринский, Владимир Кремов, Пегушин... Всем низкий наш поклон. И нам поздравить хочется Людей с судьбой «железною», Работников ответственных, Кто делом увлечён. Кто медленно торопится – С ремонтом быстро справится. Ремонтники толковые, Они покажу класс! В связи с годами этими, Для цеха юбилейными, Мы от души, с признательностью Поздравляем вас!
168. 168 Желаем жить да здравствовать И быть примером истинным Для поколений будущих Ударного труда. Успехов вам, ремонтники, Высокой продуктивности, Здоровья богатырского На долгие года, Удач, задач и бодрости И результатов всхожести И славы приумноженной, А счастья – навсегда!
169. 169 заместителю начальника НГДУ Чернышеву А.Е. посвящается Холодный ветер, низко тучи, В болтах все лужицы: воды-ы-ы... А под ногой – песок скрипучий, Замерзнуть – это полбеды... К месторождению на машине Летим. И будто самолёт Пронзает резко воздух синий, Напоминая нам полёт. Глаза на ярком солнце слепит, А озерца воды бегут... Олений ягель рыж и светел, Природу здесь не берегут. Идёт дорога мимо скважин, Здесь все решения непросты, И «богомольные» насосы – Своеобразные кресты. НГДУ. Здесь отделяют От нефти примеси воды, А после нефть обогащают От твёрдых фракций и среды. Со знанием дела мы обходим Коммуникации, посты, С народом разговор заводим, Здесь все в общении просты. Поели, выпили, умылись И возвращаемся домой. Ведь мы неплохо потрудились, Общаясь с тундрой золотой...
170. 170 В «Сильвините» дружный хор: Вступил дедушка Егор, Всё шутил да веселился, А прогнали – прослезился. Раньше избу покупали Разве с тараканами... А теперь Совет продали Прямо с ветеранами. Эх, бывало, проезжали По Германии в турне, А теперь мы выступаем То в детдоме, то в тюрьме.
171. 171 В хор ходила к нам певица – Перезрелая девица. Всем устроила скандал! Видно, братцы, кончен бал... Хор гремел мужским величьем, Завоёвывал сердца, А сейчас – до неприличья – Три осталось «молодца». ... Солупаев да Бухаринов, Да Шмойлова – звезда, А поэты «Сильвинита» Позабыты навсегда. Есть у нас руководитель, Наш идейный вдохновитель, Всем хорош, но вот беда – Всех винит во всём всегда. В хор приходят все с улыбкой, Счастьем полнятся сердца... А уходят – со скандалом, Чуть не падая с крыльца. Раньше хор гремел на славу, Были взлёт, подъём, накал! А теперь две «тёти Клавы» Исполняют лишь вокал. Всё про хор да ветеранов... Надо тему поменять. Всем нам нужно очень рьяно Славу хора поднимать.
172. 172 Ранним утром ты шла на бульвар, Любовались тобой млад и стар, И как только я встретил тебя, Стало страшно мне вдруг за себя. Солнце скрылось, и спать бы пора. Глаз сомкнуть не могу до утра. Ты явилась, как солнце во мглу, Я теперь без тебя не могу. Припев Я тебя, нежданная, Сделаю желанною. Я тебя, красивая, Сделаю счастливою. Без тебя не в силах я прожить, Чтоб найти, хоть иди ворожить. Ты не ходишь давно на бульвар, А в душе всё любовный угар. Заклинаю: явись, не томи, Мое сердце сгорает в любви. Излечи меня взглядом своим Под вербой, где не тесно двоим... Припев Я тебя, нежданная, Сделаю желанною. Я тебя, красивая, Сделаю счастливою.
173. 173 * * * Черёмуховый цвет, Сиреневый рассвет... И яблоневый свет В душе метался. Черёмуха цвела И нас к себе звала, И соловей нещадно надрывался. Черёмуха цвела, Сирень к любви звала, И соловей в любви моей признался. Тут вишня зацвела, И дымка уплыла, А я с тобой, любимой, не остался. Прошло уж много лет, И снова сад цветёт, И яблоня с сиренью полыхают. А милая моя уж точно не придёт, И соловей любви не обещает...
174. 174 * * * Я с тобой два раза по полю гулял, Я тебя почти ни разу не поцеловал. Травы росные встречали нас с тобой в лугах, Головой цветы кивали, но... увы и ах! Расступался лес зелёный и смыкал ряды. Я настолько был влюблённым, сколь спокойной ты. Ничего не жаль мне в жизни. И себя не жаль. Только вот осталась в жизни лёгкая печаль. Я с тобой всего два раза по полю гулял. И дождусь ли слов привета? Видно, кончен бал...
175. 175 Людмиле Фрадкиной посвящается Берёзовые веники Пошёл я в лес ломать, Да вот из дома пряники Забыл с собою взять. В лесу кукушка ранняя Да поздний соловей, Их песня первозданная Напомнила о ней... Припев Кукует кукушка, Поёт соловей, А лета макушка Стоит у дверей. Я дюжину берёзовых «Дружочков» наломал. В платочке светло-розовом Тебя я повстречал. Грибов корзинку полную, Два пряника в руке Несла и песнь раздольную Ты пела о реке... Припев Кукушка кукует, Ты песню поёшь, А сердце тоскует – Любовь не вернёшь.
176. 176 Грибочки в тень поставили, На веники легли, И пряники медовые Ломали, как могли... Кукушка хлебосольная Считает нам года... Была бы жизнь свободная, Остался б здесь всегда. Припев Кукушка кукует, Поёт соловей, А сердце тоскует, По милой моей.
177. 177 Горы, небо и море... Здесь сам я другой, Суете неподвластен мирской. Я на море один, лишь грохочет прибой, Разбиваясь о берег морской. Припев Ах, море, море, Пучина твоя глубока. Ах, небо, небо, Твоя синева высока. Мои мысли блуждают на том берегу, Где когда-то мы были с тобой... Я, как прежде, на встречу с любимой бегу, И шумит, не смолкая, прибой. Припев Ах, горы, горы, До неба они достают. И скалы, ущелья Тайны тех гор берегут. Синева твоих глаз возвращает покой, А улыбка зовёт в глубину. Никогда не встречал я желанной такой И любил я тебя лишь одну. Припев Ах, небо, небо, Где синева твоих глаз? Здесь был я, иль не был, А может быть, лишь только раз?
178. 178 Мы с тобой предавались любви на волнах, И качал на мели нас прибой... Я сегодня один. Не расскажешь в словах, Только мысли идут чередой... Припев Ах, горы, ах, небо... И чайка летит над волной. Ах, горы, ах, небо... И море, где был я с тобой.
179. 179 Помнишь, как встречали мы зори, и не раз, Отражало небо цвет любимых глаз. Ласково глядели вы вверх из-под ресниц, И берёзы падали в хороводе ниц. Припев Синие, синие, синие глаза, Ах, зачем вас мучает жгучая слеза? Почему нет радости в синеве небесной, Кто тебя обидел, ангел мой чудесный? Быстро лето кончится, осень у ворот, И навстречу юности зрелость подойдет. Скоро петь соловушки будут для других, Молодые встретятся средь берёз нагих. Припев Речка тихоструйная воды вдаль несёт, Счастье быстрокрылое больше не придёт. Где же ты, любимая – русая коса? Слёзы затуманили синие глаза. Припев
180. 180 Мы сегодня у вас в гостях, К вам примчались на всех скоростях. Пока сердце наше стучит, Будем мы приезжать к вам в «Ключи». Расстаёмся на время, пока. Наша встреча была коротка. Пока сердце наше стучит, Возвращаться мы будем в «Ключи». Не забудем мы вас никогда. Не страшат нас зимы холода. Пока сердце наше стучит, Возвращаться мы будем в «Ключи». Вам спасибо за тёплый приём – Где такой ещё мы найдем? И пока разрешают врачи, Приезжать мы к вам будем в «Ключи».
181. 181 (романс) Хоть вина ты не пьёшь, Но, бокалом звеня, За здоровье моё ты пригубишь. Несмотря ни на что, Ты полюбишь меня, Несомненно, меня ты полюбишь. Над озёрною гладью Шумят камыши... Ты о прошлой любви позабудешь. Слово «нет» говорить Ты пока не спеши, Слово «да» ты сказать не забудешь. Невозможно прожить Эту жизнь, не любя, Без любви ты счастливой не будешь. Пусть проходят года, Буду помнить тебя, Если ты обо мне не забудешь.
182. 182 (романс) На море шторм, на море шторм, На море шторм ревёт. А наш корабль седой старпом Упрямо вдаль ведёт. Припев: Пусть волны хлещут через борт И пенится вода, Вперёд всегда, вперёд всегда, Всегда, всегда! Суровы лица моряков, Отважен капитан. Ни в бога и ни в чёрта он, Но верит в талисман. Припев. Зелёный вал могуч и крут, Но смелых не сломить. Их мамы и подруги ждут. Коль веришь, надо жить. Припев. Горит маяк на берегу, Зовёт на якорь встать. Но жить без моря не могу, Боюсь в тиши устать. Припев.
183. 183 (Афоризмы. Приколы.) Адвокат Падва защищает только элитных преступников. Ангел – хоронитель. Басков похож на молодого старика. Без борьбы не бывает победы,. Без победы немыслима жизнь. Берлускони, Берлускони – чуть не бросил дядя «кони»... Бизнес – это экономическая война. Без порно известный человек. Бес пердел... Благодари судьбу, что ты живёшь и дышишь воздухом, хлеб ешь и воду пьёшь. Благородный и замечательный человек – может, он про- сто ленив, чтобы делать зло? Больные на приём к врачу шли ещё в порядке живой оче- реди. Бойнетехника. Бабкина после нескольких пластических операций и по- худения на бабку уже не похожа, она после подтяжек вы- глядит моложе своей снохи. Бестолковый – бес толковый. Без голов нет побед. Военно-половой роман.
184. 184 В поезде еду, в окошко смотрю На злато берез и на алу зарю. Время уносит в тревожную даль Радость, разлуку, тоску и печаль. И пролетают весёлые дни След оставляя о счастье в груди. Радость и счастье, где вы теперь? В прошлое наглухо заперта дверь. В чём у нас секрет успеха? Мы не скажем никому! Есть у нас начальник цеха И зовут его «МУ-МУ». Вы ли выли? В данный момент – это не аргумент. В его дружеских объятиях я чуть не лишился жизни. В составе пермской команды нет ни одной девушки (ком- ментарий по телевизору). В туман даже чайки не летают. Выйти замуж с пятерыми детьми ещё труднее, чем устро- иться на работу. Временно беременна. Вопрос: Сидит ли пингвин на яйцах? Ответ: Сидит, если они у него есть. Водоканал всех доканал. Выпил и выпал. Выход из положения самый простой – это роды. Волочкова – от слова волочить.
185. 185 В окне вижу отражение яркой электролампы и говорю жене: «Смотри, какая яркая сегодня луна». Все-таки как богата Россия: воруют, воруют и никак не могут разворовать. Врачи – рвачи. В очках пища кажется вкуснее. Виталий в Италии. Визуально видели... (из показаний автоинспектора). Войну начинают дураки, а заканчивают умные. Город – от слова городить, городище. Горизонт – горы и зонт (свод небесный). Главное – не болеть, а сразу помереть. Грузный – грузин – грузди – Грузия. Говно было очень низкого качества. Гвозди для того и существуют, чтобы их заколачивать. Голодный студент лучше учится. ГЕНникологически чистый продукт. Гены от Гены. Глубокое детство и мелкая старость. Грусть подарит поэту вдохновение и, значит, новые стихи. «Геморрой устраняем только до тридцатого апреля» (реклама). Где не доссым, там доплюнем. Гномо-сексуальные лица.
186. 186 Горе-певец: сначала запел, а потом запил. Друг дома из дурдома. «Другим помогаем – сами и сдыхаем», – сказал один дед. Дочка зрения. Далеко зашло – лишь бы не глубоко. Деревня – от слова дерево. Дойду до всех, а тебя достану. «Душевая для душевнобольных» (вывеска в больнице). До Нового года остались щипанные дни. Даже будучи один в квартире, он, посещая туалет, закры- вался на защёлку. Деревня Гибловка погибла от пожара. Драка в дельфинарии произошла на глазах у дельфинов. Дышит на ладан... А на что ему ещё дышать, коли свечка в руке и к божнице подвешено кадило? «Деревянные дома – при жизни, а гроб – потом» (реклама). Даже если Украина сбила «Боинг-777», всё равно винова- та Россия. Даже если перепутал таблетки – лечению это не повре- дит. Дед Мороз – отморозок Ему живую женщину не надо, ему по Интернету подавай. Если ты кого-то обозвал козлом, то самое вежливое сло- во, которое можешь услышать в ответ – «баран».
187. 187 Если мужчина в больнице после бритья мажет морду кре- мом, значит, он здоров, и его пора выписывать. Ездила – есть дела. Совокупляться люди научились ещё до Новой Эры, а лю- бовь к ним пришла только в связи с развитием цивили- зации. Если отказывает память, готовь себе памятник. Если с утра у женщины грязная голова, значит, она и не подмывалась. Если доживаем до 70 лет, становимся самыми положи- тельными людьми на свете. Еще не встал, а уже устал. Если человек поёт, значит, он ничего плохого не сделает. Если человек хочет жить, врачи бессильны – человек-змея Гусенгаджиев. Его укусила кошка и поцарапала собака. Если ты добрый человек, не бей противника по одному и тому же месту. Если после первого приёма лекарства диарея не прекра- тилась, мы вернём вам деньги. Его спасают, а он кусает (кабан). Если не умеешь драться, научись быстро бегать. Если мы дураки, то и умных нам не надо. Если носки штопать бесконечно, то они, в конце кон- цов, превратятся в две большие заплаты и будут рваться по-живому.
188. 188 Жизни лампады задуты. Мрак, неуверенность, жуть. Время считает минуты... Мы завершаем свой путь. Задница тяжело вздохнула, но ничего не сказала. Заплати налоги и ссы спокойно. Жить не что, а на выпивку находится. Жена – мужу: «Если бы я знала, что ты сморкаешься на улице наотмашь, притыкая пальцем ноздрю, я никогда бы не вышла за тебя замуж». Жопа должна быть шире рта, иначе – запор. Завернул Заворотнюк за воротник... Злопихатель. За мужество – замужество. Заразился простатитом от проститутки. Золото, злато – зло то. За экскримент я не отвечаю, за эксперимент – пожалуйста. Здоровья нет, а надо ещё на похороны идти. Женщина за рулём автомобиля была остановлена поли- цией и подвергнута домашнему аресту за то, что во вре- мя движения: – кормила грудью ребёнка, – занималась сексом с мужчиной, – звонила по мобильному телефону, – сушила феном волосы и пила минеральную воду. И только в единении с народом мы ощущаем счастье своё... Искал правду – потерял работу.
189. 189 Историчка – истеричка. И пенсионерам к Пасхе надо яйца помыть, перед тем, как их покрасить. Интеллект обезьян порой бывает выше, чем у другого че- ловека. Слова «итак» и «ишак» пишутся слитно. ... Иль Канары, иль – на нары. История со счастливым концом: оказывается, что неко- торые концы бывают счастливыми. Илья, иль я... Как умываться – так вода холодная. Коллекция клопов и тараканов. У климата в связи с потеплением наступил климакс. Корыто открыто. Красный сигнал светофора всегда горит дольше зелёного. Красивые женщины на лыжах не ходят. Кошкодавов – хорошая фамилия. «Кровь у вас хорошая, а моча – ещё лучше», – доктор объявляет больному результаты анализов. Лариса: «Миша, я беременна...». Миша: «К сожалению, ничем не могу помочь». Люди покойного возраста. Лопух, календула и туя – попринимал и нету х... Любовь, как жажда: чем больше пьёшь, тем больше хочется пить.
190. 190 Любовь с последнего взгляда. Любви все возрасты... покойны. Медведь – мед ведь. Многие женщины находят время по нескольку раз выхо- дить замуж. Мудифицированные помидоры. МРОТ, мрут, урод – созвучные слова. Можно сделать подтяжку лица, но подтяжку души сде- лать невозможно. Мечта – как белый теплоход, который ходит в море синем. Мал объём – мало бьём, много пьём.. Моё выздоровление врачи рассматривали, как победу российской медицины. На теле канала... Зверев, Негодяев и Змеев – хорошая троица. Начинаешь понимать, как красива Россия, побывав в Ки- зеле и Губахе. Каким надо быть умником, чтобы разыгрывать из себя дурака! Не успел помереть, а на гробу уже совокупляются. Не надо захлёбываться, пока в рот не попала вода. Натюрморг. Нагло-русский словарь. Не опускай руки, не поднимай ноги. Наглый, как презерватив: вперед члена лезет
191. 191 Не хотел бы болеть – давно бы умер. Не уверен – не раздевайся. Некоторые ещё при жизни научились вязать. Наследил так, что не обмыть. На всякого мудреца довольно простаты. Навалились на Навального и наваляли на него. Охраняемые объедки. Один взгляд зубного врача на зубы пациента стоит три- ста рублей. Она сидела: живот её лежал на бёдрах, а груди – на коленях. Опора жизни – это Бог. Опять забота – молоко навозом не пахнет, значит, нена- туральное. Он во всём искал выгоду: ходил на похороны только для того, чтобы его не забыли проводить в последний путь. Он заболел «раком», а когда разогнулся, оказался здоров. Один дед объелся «Виагрой» и помер, но член его стоял и после смерти. «Одень шапку на х..., а то уши заморозишь», – из разговора двух русских мужиков (С.И., 2010 г.). Общее оборзение. Он любил командовать, даже в сумасшедшем доме. Паразит поразил паразита. Почему-то человек пока может бегать – ездит, а как начи- нает худо ходить – переходит на пешие прогулки.
192. 192 Пришёл, увидел, наследил. Понимать – мать пони, лошадь. Пенсия – пенис и я. Пенсионеры – все, даже здоровые, – вступили в общество инвалидов. Песню запивай. По машинам! – Помаши нам. Посидела и поседела. Проверку – про Верку. Промашка – у Машки, а проверка – у Верки. Проходят наши дни, и нам обидно, что счастья настояще- го не видно. Пройдет и эта напасть, нам бы только не пропасть. Посмотреть правде в глаза – глянуть на себя в зеркало в 70 лет... и не расстроиться. Подводу – под воду. Разгребать говно – искать золото. Родила самостоятельно, без мужа. Роман с трагическим финалом. Сколько волка ни корми, а у слона всё равно толще. Случка в отлучке. Собака завыла нечеловеческим голосом. Справедливости на Земле немного, и её на всех не хватает. «У меня сильная слабость», – сказал больной.
193. 193 Скрипач играл до тех пор, пока не перепилил скрипку. Скучно долго одному, патологоанатому. Сидит курица на яйцах, А, может быть, петух... Очень плохо, что в курятнике Внезапно свет потух. Техносила – тех носила. Тур хер ей дал. Только мелочь оттягивает карман, крупные купюры – никогда. Тарелкина и Кастрюлькина. Увлёкся и улёгся. Упакуй, Господи, душу новопреставленного раба твоего... Уволен по собственному желанию... начальника. У Верки Сердючки выросла борода. Ухоженные ножки. Умирает так много людей, что не успеваешь на похороны ходить. У благородных даже вонь пахнет духами. Убийца был очень «добрым» человеком. Унитаз с подогревом (Япония). Фекалий, тот же калий, только с приставкой «фе». Фраер Верки без проверки нам устроил фейерверки. Хулия его полюбила? из телесериала. Хулия ему поверила
194. 194 Чем жаловаться на жизнь, так лучше и не жить. Штукатурка – «штука» турка. Штопка была настолько прочной, что рвалось по целому. Эякулятор. «Эй, вы, два х...! Не заплывайте дальше красного буя» (из объявления на пляже в Лазаревском). Я со средним образованием полудурок, а он с двумя высшими – круглый дурак. Я пролетела, а он улетел. Юля, не юли. «Я могла полюбить человека с ярко выраженным муж- ским стержнем» (из телепередачи). «Я до конца своей смерти» (из передачи).
195. 195 Вдохновение (об авторе без обиняков)  .........................3 Утренний разговор.......................................................16 Устами младенца ..........................................................16 Слепой Поля – Поликарп .............................................17 Казалось бы, ничего не случилось ................................18 Просто анекдот  ............................................................19 Селфи ..........................................................................20 Как мы чуть не потонули..............................................24 Волки ..........................................................................27 Поездка в Мутиху ........................................................28 Поход на охоту ............................................................29 Уборка сена .................................................................29 Страшная рыбалка  .......................................................30 Неожиданная помощь  .................................................31 Зайчик  .........................................................................32 Шаганэ, ты моя Шаганэ  ................................................34 Иван Перфильевич.......................................................39 О Кольке Сергееве .......................................................40 Как меня крестили ......................................................41 Записки из дневника ...................................................43 Картинки из детства ....................................................47 Мир не без добрых людей .............................................50 Давайте поговорим о пенсиях, настоящих и будущих пенсионерах ................................................................51 Армейские сборы ........................................................53 Стрельбы .....................................................................53 В оцеплении полигона  .................................................54
196. 196 Коровье вымя ..............................................................56 В мороз .......................................................................57 Василий Евстафьевич ..................................................58 Пастух – первая моя профессия ...................................60 Рассказ заики ..............................................................62 Воспоминания о детских годах ....................................64 Новогоднее  ..................................................................65 В новый год .................................................................65 Голова (сон)..................................................................66 Шатун ..........................................................................67 Итоговая работа ..........................................................69 В 70 лет ........................................................................70 Размышления о ценностях жизни ...............................71 День ............................................................................71 В бассейне ...................................................................72 Испытывая внутренне тревогу ....................................72 Зачем пишу? К чему стремлюсь? .................................73 О Высоцком и вторя Высоцкому ..................................73 В больнице ..................................................................74 Уж не ритмично сердце бьётся ....................................75 Я немного поэт и немного пишу ..................................75 Здоровье вернулось, осталось сомненье.......................75 Не пойму, чего мне жаль  ..............................................76 О чём же я хотел сказать? ............................................77 Плата за жизнь ............................................................78 Вечер жизни ................................................................79 Может, потому, что всё уходит .....................................80 Не надо славы мне, и не хочу забвения ........................81
197. 197 Размышления о поэтах ................................................82 О хлебе насущном .......................................................84 Не успеваю ..................................................................86 Ещё раз о счастье ........................................................87 Сожаления? Воспоминания?  ........................................89 В Лазаревском .............................................................90 Преемственность поколений .......................................92 День Победы  ................................................................93 Воспоминание о Хатыни .............................................94 Солдатка тётя Маша ....................................................96 Не говори мне ни о чём..............................................102 Первая любовь ...........................................................103 Не жалуйся, не плачь и не проси .................................104 Пища для любви ........................................................105 Ты, милая, ещё цветёшь .............................................106 Три желанья ..............................................................107 Иду к тебе, иль еду мимо я..........................................108 Когда очень хочется, тогда .........................................108 Вновь на улице дождь ................................................109 За ягодами .................................................................110 Сон и явь ...................................................................111 Реквием по любви  ......................................................112 Ожидание .................................................................113 Малое седло ...............................................................114 Франческа .................................................................116 Любовь уходит ...........................................................118
198. 198 Наш приятель Эрдоган  ...............................................120 Мне надоело ..............................................................121 Смертницам, взрывающим ни в чём не повинных людей .....................................123 Война, война..............................................................124 Земля мне кажется огромным тиром.........................124 Патриот .....................................................................126 Что вернёт спокойствие .............................................128 Изгои общества .........................................................129 Не потому ли жизнь коварна......................................130 Цена победы  .............................................................131 Как выйти на инвалидность ........................................132 О малой родине и земляках .......................................134 «Усть-Качка» ..............................................................135 «Ключи» ....................................................................135 Уходит год Козы.........................................................138 Про Тимура и Амура...................................................139 Происшествие ...........................................................141 Белая мама и чёрный сын ..........................................142 Сиамские близнецы ...................................................144 Про Гаврилу, макаку и крокодила ..............................147 Гоминоид ..................................................................149
199. 199 Он был одним из десяти ............................................152 Дорогому другу Феликсу Фрадкину  ............................157 Фрадкину Феликсу .....................................................158 Бабушке Анастасии Дмитриевне Пегушиной .............159 Валентине Бугай........................................................160 Геннадию Бурдову .....................................................161 Надежда ....................................................................163 Выпускникам школы .................................................164 В День железнодорожника .........................................165 Работникам ремонтно-механического цеха ...............166 В память о Севере ......................................................169 Сатирические частушки о хоре и ветеранах ...............170 Нежданная  .................................................................172 Черёмуховый цвет .....................................................173 Я с тобой два раза по полю гулял................................174 Берёзовые веники  ......................................................175 На море .....................................................................177 Синие глаза ...............................................................179 Песня при расставании ..............................................180 Ты полюбишь ............................................................181 На море шторм ..........................................................182 Мысли по ходу (афоризмы, приколы)....................183
200. 200 Благодарю за помощь в издании книги: Н.В. Пономарёва, Г.Н. Стыч, О.П. Прозорову, Н.С. Мынку.